Свежина

 

Юрий Слабоумов.

 

 

Свежина.

Сборник 2007.

 

 

 

       * * *

 

 

Нет явлений вдали от человека.

Каждая вещь – человек, человек.

Насекомое – человек,

Зверь – человек,

Поезд – человек,

Самолет – человек,

Ракета – человек,

Атомная бомба - человек,

Космический корабль – человек,

Завод – человек.

МузТВ – человек.

Америка – человек.

Россия – человек.

Океан – человек.

И Китай – человек.

 

Но на свете ****ец есть немолчный,

Связан ль он с человеком?

 

 

 

 

Мясо.

 

 

О мясе нельзя говорить просто так: ногу на ногу, *** в рукаве,

жаренный заяц – на сковородке, Том Уэйтс в DVD-ром, понты стихотворных иллюзий,

 ***ня без причин - Минаев, дрочащийся полками лавок,

       засунутый в рот – Иван – читать! Читать «Гастарбайтера», читать Стогоффа,

читать московскую пляску (хоть сам я маскаль)…….

 Мясо. Символы Зла. ****а – покрывало. Точно Ту-160. Ебо!

 Не поет Пугачева, потому, что устала.

 А устала – сосите и вы.

 На балет был билет. Зина почту носила в ****е.

Остановили ее мусора в поезде.

-Зина, почта где?

-В ****е!

-По****и еще, Зина!

-А похуй. Меня уже выставили из магазина.

 

Снова взнуздали коней, снова взнуздали коней.

Даже задроченный, со сведенной задней ногой ПСВ.

Сотни вафель кругом. Вафельный дождь.

Вафельный дождь.

Вафельный дождь.

Вафельный дождь.

 

Пенсионеры надеялись, вынимая из запасников водку, купленную на скопленные рубли,

Полудохлую сухую воблу, пойманную самолично,

Расстилали газету, накладывали кашу,

***! Ебут коней! Ебут, держа за загривок.

И кони дают.

Кони дают.

 

Сестры в платьицах белых.

Им хорошо.

Что еще женщинам нужно?

Главное, чтобы было, кому ****ь. (а раком – вообще – шелк).

 

 

Я мясо не покупаю из принципа. Я ем воробьев.

Ловлю их с утра с балкона.

Моя мысль – России навьё!

Моя голова – икона.

 

 

Каждый, ракомстоящий,

Радующийся от такой глубины,

Ищет слабее себя ящерицу,

Чтоб с надроченным ***м зайти со спины.

 

Конечно, можно уехать в Германию

И забыть знанье задрот.

Только есть ли там, есть ли там – баня,

Где подруги – ****а рот.

 

 

По поздней зиме,

По поздней зиме,

По поздней зиме

По поздней зиме,

 

 

Еще до капели,

Еще до чудес.

Марсель-Олимпик – Спартак.

Ожидается вафель лес.

 

 

 

Мясо ешьте. Пиво пейте.

Мадагаскар, Япония, Индокитай.

Мадагаскар, Япония, Индокитай.

Мадагаскар, Япония, Индокитай.

 

 

 

 

 

 

 

 

       Интернет.

 

 

Идет по миру. Входит в дом. Попадает в мозг задрочкой.

Папа **** свою дочку.

Папа **** свою дочку.

Золотой дождь. Эбони. 5 мегабайт.

Я качаю. Я – Саша Райт.

 

 

У меня иммунитет на 25-й кадр.

Саша Васильев. Голос из темноты.

Плачущий шкуркой залупы,

Новая музыка, новые группы.

 

Старые – на пенсию, паковать изжопыгазы по банкам.

Нынче уму не нужна огранка.

Ормяни сразу растут граненными

Рублями синими, рублями зелеными.

 

Сыны, дочери, ****и, ****уны, ***соски – на сцену,

Москва – это *** арена.

 

 

Я – Саша Райт, у меня нет жены.

Я – Саша Райт, я дрочу по ночам.

Я – не Вангелис, не Слава Мухортов,

Я не **** Зверева в жопу.

 

Я думаю много о духе Земли,

О том, что растлен постмодернизм посткультурой,

Обосран обверткой, обкончен газпромом,

Имхо-ебонатиком на бледных глазах монитора.

 

Жизнь, как и прежде, проста, как варенье.

Есть полуслово и стихотворенье,

Бабки – не бабки, забрал, не забрал,

(А для эстрады – дал иль не дал).

 

Не знаю, что там с Биланом,

Не знаю, и мне похую.

Я лучше пойду к обезьянам

Играть в бананы и Ю.

 

Утро седое приходит,

Молчат, молчат корабли.

«Аврора» песню заводит,

Другие восходят огни.

 

Я еду встречаться с И.Салтыковой,

И поезд зеленый, как счастье, знакомый,

И в нем проводница с огнем между ног,

И выкрик гудка – в дорогу дорог.

 

Включаю питание. Я – Саша Райт.

Acer – говно. Vista – залупа.

Один мой знакомый, что звался Охлупой,

Не знал он ни байт, ни килобайт.

 

Он прыгал на крыше, упал он в трубу.

Бу-бу-бу-бу.

Бу-бу-бу-бу.

 

Он прыгал на крыше, упал он в трубу.

Бу-бу-бу-бу.

Бу-бу-бу-бу.

 

Растет паутина, как масло с годами,

И вот, я говорю проводнице –

Хватит ходить там, жопой играя,

Я знаю, сосать ты мастерица.

 

Ты молода. Твой рот еще свежий,

И лампа горит, вставлена между,

И влага еще не воняет орехом,

Поедем на поезде в синие вехи.

       

Ту-ту! Я еду. Acer горит.

Мой голос сквозь тундру сигналом летит.

 

 

 

 

 

       Суринам.

 

 

 

Утро утреюче, с севера входим, 120!

Мой друг – Суринам.

Я не хочу в краснодарье врываться,

Не дозвонившись до дам.

 

С севера трасса – взрываться!

Вечером будем ****ься.

 

Трубы, столбы, тут так все изменилось,

Ёбанный град.

Говнопротасы сюда привозились,

И – зоосад.

 

Нынче по миру судьба раскидала

Ветки мозгов.

Думал – все так же. Но ***. На вокзале

Сотни ментов.

 

 

Нет лохотронов. Нету наперстков.

Нет нихуя.

Жизнь – без начала. Без детства ты – взрослый,

Правду жуя.

 

Корпоративы, презервативы,

Ёбанный в рот.

Корпоративы, презервативы,

Типа полет.

 

 

 

 

 

 

 

* * *

 

Годы проходят,

Листья – завод.

Тьма хороводит,

****ный в рот.

 

Так же, как раньше,

Семя встает,

Семя родиться,

Семя умрет.

 

Жмут миллионы

По колее,

Пишут законы,

Пишут во мгле.

 

Только родился,

Вот уж ****ец.

Смерть не кривится.

Дьявол – отец.

 

Лишь пидарасам

Все по хую.

…………………

…………………

 

 

 

 

 

Спортивная бесконечность.

 

 

 

 

Я долго живу, и долго пою, мой мозг прошит, словно БИОС.

В нем много программ, и опции – все холодны, но спорт заебал.

Я сам не спортсмен, но как-то боюсь, когда вижу спортсменов,

А также – чисто спортивных.

 

Люди, наторевшие в суходрочке, в суходрочке без вазелина

Опасней политиков, опаснее летчиков,

Энола Гей ***та по сравнению с ними.

Суходрочка есть спорт.

 

Лишь только Люба Егорова, она,

Шла к старту судьбы с сигаретой в зубах.

Она была светла и великолепна.

Она бежала на лыжах с сигаретой.

 

Такие люди появляются лишь иногда.

Все остальное – банальное, ебучее, каменное,

Вялое, будто в жопе цветы.

Колючее, будто спортивные зверьки.

 

Я долго об этом кричал, ничего другого не замечая.

Но время пришло. Это ****ец.

Пора выпускать воробьев.

 

 

 

 

* * *

 

Здравствуй, Сергей, здравствуй.

Не говори мне, что мир так плох.

Ментовских канализаций

И я проходил урок.

 

Дождь за окном ***рит.

И много дождей – без меня.

Тот, кто первый наярит,

Будет играть, звеня.

 

Тот, кто схватил и выжил

Не видит *** из-за живота,

Кому-то ж душевней книжность

И прочая ***та.

 

Ботаники в бильярд играют,

Яйцами чрез карман,

Но мы еще помечтаем,

Мы победим океан.

 

 

 

 

 

* * *

 

Не надо, Лида.

Не соси хоть ты.

 

 

 

 

 

 

* * *

 

 

Ты ждешь ответа.

Артур-Мартур.

Работай, Света.

10-й тур.

 

Когда я менеджером был,

Я водку пил, я водкой был.

 

 

 

 

* * *

 

 

Проходит мимо главный пидарас Земли.

 

 

 

 

 

* * *

 

 

Мимо рентабельных полей, мимо зеленых квадратов

Я проезжаю – в кармане манаты.

 

 

 

 

 * * *

 

 

 

Люди идут, накормленные, и у каждого в жопе – антенна,

А следом дети – веселая, в сотики жрущая смена,

Каждому – Asus, каждому – Acer,

И глазе мигает зеленая Ася.

 

Ящик лелеет Москву-***ту.

Ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту.

Пять часов на езду-****у,

Ду-ду-ду-ду, ду-ду-ду-ду.

 

Раньше все воровали, и было ништяк,

Теперь воруют лишь дети ебак,

Толстых ебак.

 

 

Ваня, Ванятко, вздроченный ум,

На тебе Acer, хуюм-хуюм.

За щеку томик ползет Минаева,

Все продаваемо,

Все отоварено.

 

 

Ваня, будь пидарасом, будь ***той,

И ценности мира пойдут за тобой,

И в гипермаркете километровом.

Будет воще тебе нихуево.

 

 

 

 

* * *

 

 

Я живу на просторе за городом.

И машину я сдал в металлолом.

И над домом моим кричит самолет.

Каждое утро: ****ный самолет.

 

 

И те, кто ****ует в синюю даль,

И те, кто сидит у руля самолета,

Никто не знает: внизу сидит чертило,

Он говорит: о, ****ь, снова этот ****ный самолет взлетает

       С этого, бля-нахуй, аэропорта!

 

 

 

 

9:16.

 

 

 

 

9:16.

Хочется срать.

Кот свою жопу мацает,

Хочет влезть на кровать.

 

 

И мне похую прочее.

Я живу ради дня.

И я слышу: за стенкой дрочат,

Тихо яйцами звеня.

 

 

 

 

 

Василий.

 

 

 

Василий, Василий, Василий.

Не надо жить и силить.

Многое не осилить.

И мир умом не изнасилить.

 

 

Не надо также дрочить,

Сочиняя стихи в стол, в корзинку,

Но также не стоит на голову лить

Говно с ухмылкою пылкой.

 

Будь честен, как демон, крича – молчи,

Распознавай ебоннатов,

И бей о головы их кирпичи,

Как Зорро делал когда-то.

 

 

 

 

 

 

* * *

 

 

 

На родной земле так много мусоров,

На родной земле обычный быт суров,

Ты выходишь в длинный магазин,

И бегут они к тебе, и нету слов.

 

И боишься, когда делаешь не так.

Нету сил – и слышен лай собак,

Свое мнение – задроченная связь,

Человеку нынче – лишь баблоид князь.

 

Нету прочего, и нету остановок,

Лишь растет число на трассу бля ментовок,

И Ивана приучают жить, ебя собрата,

И ебя, Иваны, обстановке рады.

 

И не в том вопрос, что, забухав,

За рулем поймаешь ты ментов ухаб.

И не в том вопрос, что жизнь стабильней,

И мозги Ивана день от дня дебильней.

 

И за Сочи платишь, раком встав,

Радуясь тому, что раком бля загнули,

Лишь зависимого в жопу отъебав,

И светясь: ну вот, кредит вернули.

 

 

 

 

 

 

 

 

ДухLess.

 

 

 

Мне похуй многое, мне похуй сколько надо жрать,

Чтоб поутру ведро говна насрать.

Мне похуй временное, ****ное темой,

А также пидары, взращенные системой.

 

 

***вых чтив мне похуй толчея,

И полки, ****ь, забитые до края,

Ведь хорошо, когда даёт родная,

И радуется, толстый *** беря.

 

 

Мне похуй посещаемость ЛитПрома,

Коль ***той назвался, хуетою будь.

Когда говно – оно всегда знакомо,

Хотя подкрашено бывает по чуть-чуть.

 

 

Мне подрочить на мелкий ум Удава,

Что, поблистав, остался при своем.

Я взял пузырь. Я обитаю в нем.

А прочее – лишь ****ная лава.