не приснюсь

*
Нитевидный пульс, рябина след замела.
Неуёмная Осень в свои вступает права.
Голова тяжела, пульс прощупывается едва.
Да клонится, клонится по ветру ветла, ветла. -
Это, может быть, яд, это, может быть, крови вкус
На пороге у Вечности - как валидол под язык,
А потом как наркотик в вену. Сама приснюсь.
Расспрошу, чем живёшь и зачем, и к чему привык.
Расспрошу, что там в мире осталось, кроме
Очень светлого склепа здесь - не бывало в доме
Так светло и печально, приравнивать можно к коме,
Но какая мне разница? Ветер нас всех схоронит.
Расскажу тебе, мой собеседник, о чём мечтала.
/А не будешь слушать - тапком швырнусь, или
Расспрошу, опять же, о чём ты живёшь, сначала./
Знаешь, милый, здесь так светло от летящей пыли.
Здесь чуднО, одиночества тень крылами укрыла -
Так взята под охрану была Богородица Гавриилом,
Посмотри Ботичелли. Печалится и поётся,
Словно это не пыль, а в склеп ко мне сходит солнце.
Я мечтала об этом. Немного глаза сощурить -
Небывалое видится, длится, преображается.
Говоришь, ты там без меня сколько хочешь куришь.
Тоже довод. Но этого довода мало, кажется.
И маячит корабль. Как назло, с парусами серыми.
Сам весь призрачный, несимпатичный. - Пустяк, привыкнется.
На грани сознания храмы громадные - поэзия Севера.
Окликаю тебя, окликаю, окликаю. - Окликнется?

*
За вуалями, вуалями,
Мир чарую, заговариваю,
Только ж сунешься на улицу -
Мир весь злобно так сощурится.

У меня браслеты с кольцами,
У меня флаконы с ядами.
Чтоб мне с кольцами и кончиться,
Также с ядами и клятвами.

Как-нибудь всё образуется.
Сохранятся кольца в целости.
И не выйду я на улицу.
И не выйду. Только пелось бы.

*
По воле волн стремят корабль
Свирепые ветра.
в пути нас не обрящет хлябь,
В пути мечта стара,
Как стар бывает лишь флакон
От дорогих духов,
Как древен, древен перезвон
Невероятных снов.
Куда-нибудь стремим свой путь,
Плевать на то, что мы,
Чтоб вволю воздуха вдохнуть,
Ветрам обречены.

*
Любовь-самоубийство.
Как по мишени выстрел.
Коль яд - то самый быстрый.
Коль путь - по горним высям.
Когда ж мечта сорвётся,
И оборвётся солнце,
То я в тебя кинжалом:
Зачем не удержала?

*
Верблюд мой на предельных скоростях,
В оборванных летящих удилах,
Решил форсировать Вершины Гор
И Их Простор. - Апорт! -
За ним и я, собака, взявши след.
...Так встретили мы вместе свой рассвет.

*
Это точно любовь. Вот несчастье: не приворот.
Не поднять руки покалечить себя опять,
Не стереть её из сознания. Новый Год.
Вкус еловый горчит, мне долго в Москве стоять

Среди улицы. Падает, падает, падает снег.
Православие зимою заметенно.
Там тепло, там тепло, и ему не чета мой склеп,
Впрочем, сравнивать мудрено.

Вроде бы накопилось сил, и имён, и дат.
Православие, культ ли мёртвых, светлый ли стих.
Но очередной неизвестной какой-то веры солдат
У дверей моих.

-Может быть... - Может стать... - Может сбыться... - Почему нет?
Может, он что подскажет... Но стрёмно как выходить,
Огибать заметённый праздником храм, ёлку, снег,
С сохранившимися амулетами ворожить.

Эта зимняя сказка... Спокойный огнистый сон...
Занесён мой дом, поверишь, по самый балкон...
Здесь виденья плавны, и образы не прямы
На краю и под шалью мягкой, снежной зимы.

*
Мне бы хотелось Бедную Лизу.
Чтоб застрелились, приняли вызов,
Чтоб по Москве прошли хороводом,
Чтоб помогли удавить кого-то,
Чтобы надолго или в два счёта,
Царская княжеская охота,
Текст Достоевского, позолота
Вся облетает в сведенье счётов.
Мне бы хотелось маску с гондолой,
Мне бы хотелось шпаг плеск весёлый,
Мне бы хотелось взять твоё сердце,
Некуда скрыться, некуда деться.

Фолко Торбинс   25.12.2009 22:11   •   Заявить о нарушении