Золотится фасад в переносице дома

Золотится фасад в переносице дома.
Отражает лучи на бутылку немецкого.
Двадцать пять предо мной изогнулись изломом
пожелтевших страниц отголоска отецкого.
И моё так опасно похоже на батино.
А хотел удивить незатасканно новым!
По фасаду сползает вечерняя платина.
Это день, как и я, не имеет основы.
Он не прожит, он ловко отложен на после.
В глубину, там где прячут и сволочь, и вольницу.
Двадцать пять, дорогой, а ведь ты уже взрослый.
Только выглядишь старше. Всё из-за бессонницы.

Я влюблялся в тебя, кареглазая девочка,
злое множество раз, мне уже и не стыдно.
Я хотел удивлять, думал жизнь эта - целочка.
А она раздевалась, и всё стало видно.
Был букет, была свадьба и было веселье.
И квартира, и сад, где кустарник смородины.
Разговоры на кухне, шальные похмелья.
А потом был развал и в семье, и на Родине.
Но моё не должно быть повтором прошедшего.
И не только обёрткой - начинкою тоже.
Я листаю дневник, словно дни сумасшедшего.
А ведь может такое быть. Правда ведь может?