Энгр. и набоков

       Я знаю, что профессиональные художники чтят Энгра. Даже я, дилетант, вижу его влияние на искусство портрета, которое сказалось, на мой взгляд, и далеко от Франции – в творчестве Зарянко в России и Безперчего в Украине. Мне кажется, что и Валентин Серов в композиции портретов тоже взял нечто от Энгра. Действительно, Энгр – совершенство!
Но Энгр – СХЕМА совершенства, бесполая схема совершенства. Нет ни тайны, ни страсти, ни даже желаний. Что нарисовать изящный кувшин, что тонкий изгиб женского бедра – одинаково изысканно. "Источник" Энгра – живая девушка – как кувшин, а не кувшин – как девушка. У Пастернака: женщина – "как вакханка с амфор". Видишь страстную талию амфоры – женскую талию. Неодушевленная глина оказывается плотским призывом. У Энгра живая плоть теряет душу, превращается в глиняный кувшин. Даже знаменитая "Большая одалиска" – казалось бы, женщина, посвященная любви – холодна, она не возбуждает ни фантазий, ни желаний. Даже Дева Мария из Пушкинского музея в Москве красиво бесчувственна. Не для меня это искусство. Искусство – это чувство, а не техника. Любовь – это вдохновение, а не позы Камасутры.
Проза Лермонтова, Тургенева и Бунина близка к поэзии, я бы сказал точнее – это высокая поэзия. Не из-за сюжетов, конечно. Начав читать (с любого места) давно знакомый мне текст из "Героя нашего времени", я иногда не могу остановиться – меня захватывает неуловимый ритм этой гениальной прозы. Нужно бы в этот ряд поставить и Набокова: его "чувство языка" отличает гения русской словесности. Но рука не поднимается поставить его прозу в один ряд с чувственным словом Бунина или Лермонтова. Набоков для меня – это роскошные искусственные цветы, здорово сделано, как настоящие. Это потрясающе красивый – но мертвый язык. Нет, фрейдовски запретные эмоции "Лолиты" в исполнении целомудренного автора – это цветы из бумаги, надушенные дорогим одеколоном. Очень-очень красивая резиновая женщина.
Доминик Энгр и Владимир Набоков?..