Как наша бабуся принимала знаки уважения

В то время моя бабушка была моложе меня теперешней. Валентина Петровна – её редко кто звал по одному имени. Она была непререкаемым авторитетом в посёлке, где мы жили, и в городе, который нам тогда казался чуть ли не заграницей.
Мы с братом, ещё дошколята, купались в лучах славы нашей бабуси, как мы её называли с самого рождения. Это было очень гармонично – бабуся. Это папа наш и её сын, большой шутник, так её назвал. Бабусе было сорок пять, когда родился мой брат и сорок шесть с половиной, когда родилась я.
Что интересно, я родилась в тот день, когда умер мой прадед, родной отец нашей бабуси. Мамы родной у бабуси не было с 10 лет. Так что папа для неё был самым родным человеком. На эту деталь никто не обратил внимания, а спустя ровно сорок шесть с половиной лет, когда я стала ровно (день в день) в два раза моложе бабуси, она умерла. Ей исполнилось тогда 93 года.

Но вернемся к тому времени, когда бабуся была не только нашей бабушкой, но и директором школы в поселке, депутатом, членом горкома партии … и вообще реально уважаемым человеком. А нас с братом так и воспринимали – внучата Валентины Петровны. Нас угощали конфетами, разговаривали с нами, расспрашивали про бабушку.

В женском коллективе школы Валентину Петровну уважали и немного побаивались. Она была строга к внешнему виду молоденьких учительниц, если те надевали платье с декольте, или юбку, длиной не достигавшую середины икры…
…Уже потом, когда я сама стала преподавателем и после первого выезда за границу, где приобрела себе черную джинсовую юбку и ярко-красную куртку (студенты откровенно восхищались моим видом), появилась в таком наряде у бабуси. Она сначала просто отвернулась, и только фыркнула – «Тх-х-х…». Я понимала, что ей не понравилось. Тогда она сказала – «Ты понимаешь, как должен одеваться советский учитель?!». Это был 1988 год.
Она была недовольна моими волосами, которые свободно ложились на плечи и спускались до середины спины – «Неужели ты так и на занятия ходишь? У тебя должна быть прическа». Я не спорила с ней. Но и не делала ничего для изменения своего имиджа. Бабуся отставала где-то лет на 15-20 от современного момента.

У самой бабуси из одежды были в основном темные костюмы с манишками. Мы всегда с братом примеряли это чудо с кружевным красивым воротничком и какими-то лямочками-верёвочками. И хохотали друг над другом. На что бабуся, заметив наше безудержное веселье, говорила тому, кто в тот момент попался в манишке – «Ах, ты, чёрт полосатый! Ну-ка, я вот тебе!». И НИКОГДА!!! Она нас не шлепала, никогда руки не подняла – только слова и взгляд – этого было достаточно. А мы обхватывали свою бабусю за талию и висели на ней, болтая ножками.

Бывая с бабусей у кого-нибудь в гостях, встречаясь с кем-то на улице, мы видели – бабуся – очень важная, её все «боятся» (это мы так думали), на самом деле она очень многим людям помогала, решала чьи-то проблемы.

Так для нас и было две бабуси: одна – в костюме с манишкой и плечиками, высокая стройная, важная; и вторая – в домашнем халате, стряпающая пирожки, с которыми мы потом неслись в другой конец улицы, где мы жили с мамой и папой. А ещё та бабуся, что в халате, прятала от нас конфеты в пластмассовом бидончике, а мы их таскали, когда оставались одни. Она знала об этом, но не ругала и ничего нам не говорила. А когда конфеты становились легальными на столе при гостях, бабуся нам говорила – «Миша, Катя, взяли по одной конфетке – и хватит!». Никогда не повышая голоса – воспитывала.
Вот такая была у нас бабуся.

А случилось вот что. В наших домах тогда не было никаких ванных комнат. Все ходили в общественную баню, в которой были мужское и женское отделения и кабинки душа. Это сейчас душевая кабинка воспринимается как признак цивилизации. Тогда это была небольшая комнатка, в которой была вертикальная труба с изогнутым наконечником и насадкой как у лейки. Билет в кабинку был дороже, и туда в основном ходила местная элита. Бабуся наша ходила в общее отделение.
И вот однажды, в женском отделении бани, когда бабуся набирала в тазик воду, к ней подошел мальчик лет 7 и уважительно поздоровался: «Здравствуйте, Валентина Петровна».
Бабуся была готова провалиться сквозь землю. Ведь на ней не было ни костюма, ни манишки… она была совершенно голая, и мальчик был опознаваем именно как мальчик. Что она ему ответила? «Здравствуй, Коля. Ты с мамой?». Почти королевская выдержка – не показать свое смущение. Да, он был с мамой. У мальчика не было отца, который бы мог сводить его в мужское отделение. Вот мама и привела его с собой. Такое тогда бывало.
После этого случая бабуся стала ходить в душевую. С родителями в школе на собрании был разговор на тему полового воспитания.

Недавно этот случай я рассказала своему другу. Он так отозвался о мальчике: «Это ж надо – какая чистейшая душа у мальчика! Он не увидел ничего постыдного в голом виде женщины! Это ж какое уважение надо иметь, чтобы и самому не постесняться, а подойти и поздороваться… абсолютно голому».

Прошло уже три года после смерти нашей бабуси… Она умерла в день своего Ангела – тихо… во сне… с улыбкой на лице.
Её истории живы, память о ней живёт.

А как она проверяла мои домашние задания по фортепиано? … Это уже другая и отдельная история.