Пеликан

В надежде найти спасение в своей силе Она спросила меня:
- Какая я птица?
Помня, что самая верная мысль – первая, я ответил, не задумываясь:
- Пеликан.

Из личной истории


Как-то давно Калина рассказывал Михаилу песню шамана Отши о душах пермяков. Каждый человек, говорил Отша, рождается с пятью душами, и каждая душа - птица. На четвертом, высшем небе перми обитает душа-судьба, душа-лебедь. Лебедь-птица священная. Приходит время, и он примыкает к стае, клином летящей под светилами, а приходит другое время, и он покидает стаю, ищет себе пару и живет с лебедушкой. Если же лебедушка гибнет, то и лебедь складывает крылья и камнем падает вниз с высоты.
...
Отша учил, пересказывал Калина, что человеку не уйти от судьбы. Если кто теряет своего лебедя, то среди судеб на четвертом небе будет жить другая его душа-птица: душа-сокол, что роднится с богами; душа-филин, что роднится с духами; душа-ворон, что роднится с предками; или та душа, что живет среди людей, которая у каждого человека выглядит своей птицей.

Алексей Иванов, «Сердце Пармы»




В далёкое время, как ныне мы знаем,
Всё так же болели душевные раны,
Под тяжестью мудрости плечи сгибая,
Страданья души врачевали шаманы.

Учили шаманы: счастливым родится,
Богами обласкано чадо людское
И лебедем белым душа его, птица,
Парит безмятежно в небесном покое.

И лебедя-душу любовь окрыляет,
Её существо – подвенечное платье,
Птиц пара счастливая к солнцу взлетает,
Счастливые люди уснули в объятьях.

Но только от коршуна хищного взгляда
Не спрятаться в небе доверчивой птице,
В реке не спастись от змеиного яда,
От волчьих зубов на земле ей не скрыться.

Вот коршун набросится, волк встрепенётся
И лебедь-душа обливается кровью
И больно тому, кто слезами зальётся,
Прощаясь навеки с убитой любовью.

Но высохли слёзы, утихли стенанья
И грех человеку молить о могиле.
Искать утешенья в труде и познаньи
Отправится к духам душа его, филин.

Проникнет он в тайны, что ведомы богу,
Он станет мудрее, он будет сильнее,
От края до края он к счастью дорогу
Откроет, но только поднявшись над нею.

Живёт человек, но как будто потерян,
В пути он утратил и цель и опору,
И к предкам могучим спасения в вере
Искать устремится душа его, ворон.

И будут учить они ворона-душу:
«Кто счастия хочет, богов тот не слышит,
Покайся, законов тебе не нарушить,
Что издревле людям предписаны свыше».

Склонятся над вороном тёмные лики,
Отдаст человек им последнюю силу,
Проводят и скажут о нём, что великим
Он был и великим страдание было.

«Задумано так от начала творенья», –
Учили шаманы, и боль утихала
И жили, оставив с судьбою боренье,
По древним законам, сначала, сначала…

Но чудо ломает уклад этот строгий
И в страхе шаман, что почувствовал небыль,
Не лебедь, не филин, не ворон… о боги!
Душа-пеликан поднимается в небо.

Ай демон-охотник! Был коршуном хищным,
Был волком голодным и хитрой змеёю,
Душа человека была тебе пищей –
Попробуй-ка справься с такою душою.

Мгновенье змее, чтоб наполниться ядом,
Мгновение волку: смертельную рану
Легко нанесёт он и коршун уж рядом…
Не нужно мгновений душе-пеликану!

Движенья убийцы легки и красивы,
Направлены демона властной рукою
Три смерти взметнутся в едином порыве,
Но белые крылья уже за спиною.

Посланник судьбы, был изящен твой танец,
Но хоть никогда ты не ведал урона,
С собою принёс пеликан-чужестранец
Тебе на погибель иные законы.

Свободным от рока, от страха паденья,
Взовьётся над миром, но мир не покинет
И счастье, что боги дарили с рожденьем,
Он полною мерой изведает ныне.

Так символ триумфа в сраженье с судьбою,
Не маг, не шаман, не могучий воитель,
Но странная птица, что стала душою,
Душа-пеликан, человек-победитель.