Cтихи, опубликованные в третьем номере Звезды

СТИХИ О РОССИЙСКОМ ПАСПОРТЕ

В книгу Гиннесса пора мне: потерять
Умудрилась паспорт в собственной квартире.
Надо было все бумаги перебрать,
Барахло — мешка, наверное, четыре —

На помойку отнести, перетряхнуть
Чемоданы, позвонить в бюро находок,
Рано утром с горя за город махнуть,
На заросшие осокой десять соток;

Там, не зная, чем заполнить свой досуг,
Потому что очень трудно делать что-то,
Если все с досады валится из рук,
Проболтаться (возвращаться неохота

Было в город), заявленье написать,
Заплатить за раздолбайство штраф в сберкассе
И с квитком прийти в милицию опять,
Подождать еще — нельзя же в одночасье

Все решить — и ровно за день до того,
Как должна была явиться я за новым,
Надо было вдруг наткнуться на него...
“Недействителен”, — в ответ услышать слово.

Эта книжечка бордовая с орлом
Геральдическим на корочке шершавой,
С фотографией, с моей пропиской в нем —
Я моложе там и лучше! Боже правый!

Почему его не свистнули в метро?
Не оставили, сняв копию, под крышкой?
Вот и верь в разумность космоса, в добро,
В высший смысл, во все, что пишут в умных книжках!

 
ВОСПОМИНАНИЕ

Тот разговор с боевиком
Подпольной экстремистской шайки —
Военным бардом, пошляком;
Клинки, казацкие нагайки,
Иконки, в старом фонде дом;
Скучал, бренчал на балалайке

И на гитаре, песни пел
Про эполеты, портупеи
И про оптический прицел.
— Всему виной жиды и геи!
Кололся, раза два сидел
И во хмелю рожал идеи

Бредовые. Табачный дым,
Экзотика экипировки:
Косоворотка с золотым
Крестом; базарные листовки:
Заткнем Чечню, отхватим Крым...
Я в творческой командировке

Была в тот день. Какой там страх!
Все как-то театрально очень
Происходило: при свечах —
Шел дождь, квартал был обесточен.
Что ж, Гиляровский в кабаках
Просиживал с утра до ночи,

Перед собой держа блокнот...
Вот Пастернак по телефону
Задал вопрос вождю, и тот,
Оторопев, его не тронул:
Пусть небожитель, мол, живет.
“Посмел же плюнуть в пасть дракону” —

Как кто-то плоско пошутил
В эфире радио “Свобода”...
И как душе хватает сил
На отщепенца и урода?
Такой вот случай, дескать, был...
Предъявишь ангелу у входа?

Или на случай, если дрожь
Охватит, морось ледяная,
Ты вспомнишь день тот и поймешь,
Что смерть не страшная — смешная...
Клинки, иконки, ленты сплошь...
Ну бутафория такая!

* * *

После торжественной части в “Бродячей собаке”
Еду в метро. Перспектив у поэзии нет.
Два человека читали стихи в полумраке
В полупустом помещенье. Беседа, фуршет,
Фрукты, шампанское, встречи, условные знаки.
Из посторонних — столичный писатель, поэт...

И никаких оцеплений вокруг, турникетов,
Выбитых окон, ворот, разнесенных в щепу.
Может, и хуже в эпоху жилось комитетов
И стадионных трибун, не вмещавших толпу...
Те выступления громокипящих поэтов!
Яблоку негде упасть, не пролезть и клопу!

Так ненавидеть всю ложь эту, весь этот морок,
Стену долбить эту! Сколько воды утекло,
Стилей сменилось и школ за последние сорок...
Схлынуло прежнее, вылезло новое зло.
Ориентиров нам всем не хватает, подпорок?
Или поэту с народом всегда не везло?

Или действительно: плюнуть на все? Дескать, частное дело:
Кто-то свиной любит хрящик, а кто-то — арбуз,
Видишь, и тетка напротив хипповый надела
Плащ, и плевать ей на общество, моду и вкус!
Так и во всем. Лишь бы небо на землю глядело.
Лишь бы земля ненавистный не сбросила груз.