какой снег...

 Ах ты, Господи, какой нынче снег прошел!

В такой снегопад вспоминается южная зима, которая завертывает город пеленами и саванами, и город, как мертвец ждет своего воскресения. И скоро, скоро дожидается - вмиг все тает, стремительно сгущается сырость, теплеет воздух, монистами разлетаются дожди. Дождит все - стекла окон, витрины магазинов, зеркала арыков и розовые кусты, и площади, и проспекты, и стадионы, и старинные скверы с помпезными памятниками и пахнет изумительно - как могут пахнуть только азиатские города, - теплой сахарной ватой, праздником "Навруз", ореховым сумаляком.
 
А потом - весь город оказывается охвачен цветом. Первыми цветут кипенно-белый миндаль и кремовый урюк. Потом яблоня, вишня, тутовые деревья, груши, персики, черешни - ах ты, Господи! Что за весны в Азии, нега миндальная, вишневая розовая пена, первые розы - и всю весну и все лето, всю осень - даже самую позднюю - розы, розы, розы. Черный тутовник, который падает и его походя топчут старые узбечки с тазами на головах, продавцы самсы с садовыми тележками в которых бережно укутанные, лежат ароматные треугольники, и барашки, от которых на улочках остаются коричневые кругляши.

Чиля наступает незаметно - жарррра. 40 градусов в тени. Чиля - так на востоке называют 40 дней самого пекла, гворят, тогда не родятся дети. Розы подергиваются заскорузлыми корочками, как кровью. Приходилось вам вдыхать аромат обожженных роз?

А плоды медленно и тяжело набухают, сочатся сладостью, обременяя ветви, склоняя к земле.
Аксакалы пьют чай из пиал, сидя в тени на айванах, лают лениво собаки, ожидая вечерней прохлады, когда хозяева палисадников протянут из окон шланги для полива огорода, и детвора станет жадно пить холодные струи.

Листва вступает в первую предосеннюю пору. В сентябре чинары будут ронять уже совершенно желтые гигантские листья. Золотая осень в Ташкенте. Три месяца. Золото и синева - и белоснежные горы, которые видно из окон.

Ах ты, Господи, как же тоскую я! Тоскую и вижу тебя во сне, город детства, живой только в моей памяти. Теперь там все не так. Говорят, даже нашу любимую, огромную орешину срубили, а вместо палисадников насадили гаражи. Как хорошо, что есть память, - прозрачные, но вечно закрытые ворота в детство.

Ташкент.