В одном флаконе сын с отцом...

Давно себе гожусь я в сыновья,
Какой гример меня обезобразил?
Но глаз не сметь! Не трогать! Цыц! Нельзя!
И не касаться говорка ни в коем разе.
Я буду ждать хоть восемь тысяч лет,
Пока не воплотят мой детский бред.

                       Александр Образцов


Мой детский бред - печатью на судьбу.
И жаль семью  - такого натерпелись!
С собой веду я сызмальства борьбу,
но до сих пор мальцом мочусь в постели. 

Однажды утром в зеркало взглянул
и осознал, что жизнь - гримёр хреновый,
но внешний вид не ставлю ей в вину,
хотя и тяжки старости оковы.

И воскурил вновь старенький кальян,
насыпав горсть афганской конопельки.
Вдохнул дымку и понял -  в сыновья
гожусь себе я с самой колыбельки.

Ползут морщины сеткой по лицу,
болит простата, брюхо семь на восемь,
но сыном прихожусь себе, отцу,
хоть головой не ударялся оземь.

Я двуедин как Бог - отец и сын.
Лишь не хватает нимба над макушкой.
Вот только на двоих одни трусы,
и дом один, как у морской ракушки.

Бежит по мозгу кайфа ветерок,
стихи ложатся цепью, как солдаты.
Я на сносях. Уже подходит срок:
ведь внука жду к ...тысячелетней дате!