Самое нелепое в моей смерти...

Самое нелепое в моей смерти – это то, что я не буду больше искать. Искать счастья в любви. Искать истину в свете. Смерть будет насмешкой над оставленными друзьями, которым многое обещал, но не успел выполнить при жизни. Моя жизнь не была значительным событием на свете, который проявил себя в массе своих несовершенств. Я вечно остерегался дурных поступков. Это не значит, что я их не совершал. Вот один из них, который попытаюсь раскрыть.

1976 год. Март. Дочери чуть более годика. Врачи (профессора) устанавливают страшный диагноз – ксантоматоз. Девочка не проживёт нескольких лет. Так они утверждают. Жена в унынии. Я не верю и всячески гоню разговоры о плохом исходе. Надо сказать, что я оказался прав. Теперь я дожил до внука, и ничего не случилось из предсказаний врачей. Но вернёмся к марту. На работе планируют отправить меня в научную командировку в Италию на три месяца. Это не вяжется с нашими домашними делами. Ехать, однако, надо. С этим связана карьера в науке. По результатам командировки предстоит защита диссертации. Как на грех, в эти же дни приходит повестка на воинские сборы тоже на три месяца. Надо сказать, что это уже после моей двухгодичной службы в Советской Армии. Мне не очень понятно, почему я должен отвлекаться на воинские сборы. Но у военкомата свои планы. Там не смотрят на послужной список. Главное – это приказ министра обороны. Ещё какие-то житейские неувязки. Квартирный вопрос, жить негде. Тесно стало в коммунальной квартире в комнате площадью 11 кв. метров. Мне приходит в голову мысль освободить себя от воинских сборов, предъявив справку о состоянии здоровья ребёнка. Иду в детскую поликлинику к заведующей. Но тут встречаю полное непонимание заведующей моего положения. Оказалось, что она не может дать требуемой мной справки, и настаивает на выполнении мной воинского долга. И тут я совершил ошибку, погорячился. Я не в лучшем свете отозвался о порядках в нашей стране. Теперь это можно отнести к разряду инакомыслия. Тогда же надо было пройти гнусную процедуру разбирательств в парткоме по поводу моего выступления в поликлинике. Я принёс извинения заведующей, хотя её ни в чём не обижал. В парткоме сделал вид, что к родине отношусь с любовью. Но «поезд уже ушёл», как говорили. Меня оставили в полном покое. Это значит, что карьера моя пошла под откос. Я этого не понимал ещё около года и всячески напрягался на работе, чтобы дела шли успешно. Дела уже не могли идти успешно. Всюду появились недоработки. Через год я настолько истощился морально и физически, что впал в депрессию, которая привела меня в психдиспанцер. Там меня хорошо восстановили, но для меня это оказалось шокирующим событием на всю оставшуюся жизнь.

Теперь я в сильной зависимости от антидепрессантов (психотропных медикаментов). Не было рядом заботливых людей, которые могли бы уберечь меня от эскалации болезни, которая была порождена советской системой. За всё прошедшее время я всё-таки сумел защитить диссертацию, проявил достаточное упорство и имею интересную научную биографию. Но сейчас в 61 год я уже развалина. Я не способен к напряженному умственному труду. Других трудовых навыков серьёзных не обрёл, поэтому ни к чему не пригоден. Доживаю на мизерной пенсии последние ясные дни в сознании. Грозит умственная деградация на фоне ещё умеренного физического здоровья.

Самое нелепое в моей смерти – это то, что я не буду больше искать. Искать счастья в любви. Искать истину в свете. Смерть будет насмешкой над оставленными друзьями, которым многое обещал, но не успел выполнить при жизни.