это не смерть

- Это не смерть, это бессмертие, - говорит мне мама,
наклоняется к моему лицу близко-близко.
А я все равно оказываюсь мертвецки-пьяной,
или непростительно-бесшабашной (плевок в лицо риску!).
По карнизам арочных, по кромкам крыш готических
ходила я за тобой без всяких страхов, дрожи, раздумий!
Романтика? Нет, до серенад романтических
было так далеко... Моя любовь – как спящая мумия.
Размотай бинты, если не страшно лицо увидеть вдруг,
помоги подняться, и не делай ни шага назад,
даже если хочется – не убирай ни взгляда, ни рук.
Это не смерть. Это непозволительных желаний парад. (...Ад?)

Время – философ, и решает все по-своему тонко.
Кому-то дарит вечность, чье-то имя вообще забывает.
От тебя не осталось мне ни колец, ни ребенка.
Парижский ветер – как Питерский. До костей, до дна пробирает.

Иссечь себя твоим смехом, залатать кое-как одиночеством,
Выстрелить в полном беззвучии «Уйди»... тебе в спину.
Я бы смогла все это запросто! Но, веришь, не хочется.
Каждый неосторожный шаг – это путь прямиком в трясину
долгосрочной страсти, многодневной любви, жадности
друг до друга... Но разве мне этого хочется?
Я лучше – проще. Закручу роман с парижанками
(сразу с тремя!) и буду так коротать ночи.
Грассировать нежности, шептать вожделение кому-то в уши
(оно, вожделение, на любом языке понятно!),
и не слушать внутренний голос, все грассировать и не слушать.
Не позволять себе даже думать о каком-то «обратно».
И, разживясь двадцаткой евро случайно как-то,
Пригласить одну (или всех трех?) в полуподвальный дансинг.
Забывать, забываться, пропускать такт за тактом...
«Вот так-то!» - в назидание, в отместку всем твоим вальсам.
Вывязаться из всех привязанностей, как выпасть из кокона,
Перечеркнуть помадой красной то, что душу и память так ранит...
Бросить к черту танцы, выбежать по лестнице с каменным грохотом,
оглушая им всех, а себя – набором желаний,
каждое из которых до приторного банально и просто.
Быть с тобой. Быть для тебя. Быть постоянно – рядом.
Вырасти и поумнеть. Стать с тобой одного роста.
Перестать считать «глубокие чувства» синонимом африканских ядов.

Дрожащим указательным в цифры не попадать сразу,
швырять в исступлении трубку, по стеклу ладонью бить...
Под очень зорким взглядом полицейского дозвониться и выдавить фразу:
«Я сдаюсь. Я хочу долго-долго. С тобой. Жить.»

Понять, что болтаешь с пустым гудком в трубке, выжечь
легкие драконо-подобно-дымным Житаном.
На ногах плохо стоять...но инстинктивное «Выжить!»
заставляет набирать другой номер: «Мама.... Мама....»
- Это не смерть, это бессмертие, - говорит мне мама,
и ее голос звучит как будто совсем рядом.
- Люди не умирают, Бог просто меняет на них свои тайные планы.
- А любовь?
- А любовь – сильнейшее противоядие от одиночества-яда.
Это не смерть.



31.01.2008