Глава 2

 ***
Декорация другая:
Небеса, Олимп-гора,
Тишина, палаты Зевса,
Предрассветная пора.

Громовержец жмёт на ручку.
Дверь неслышно, без труда,
Отворяется... и Зевсу
В лоб летит сковорода!

Он, попятившись обратно,
Прикрывает плотно дверь
И, приблизив к створке ухо,
Говорит: “И что теперь?

…Эй, жена!”– в ответ молчанье.
“Эй, жена, кончай дурить!
Что нам стоит тихо, мирно,
По душам поговорить?

Я ж с рыбалки, как обычно, –
Будто это в первый раз…
Ну, веди себя прилично,
Сковородки не про нас!”

За порогом шебуршанье.
“Замолчи! – кричит она, –
Знаю я твои рыбалки,
Всем им, милый, грош цена.

Ты мне карася ни разу
Не принёс за целый год.
А зато число героев
С каждым годом всё растёт!”

Зевс: “На что ты намекаешь?!”
Гера: “Догадайся, сам!
Расписать твою рыбалку
По минутам и часам?!

У меня свои каналы,
Знаю всё! Не возражай.”
Зевс: “Послушай, дорогая,
Погоди, не наезжай.

Все мы, правда, не святые
Может, в чём-то ты права,
Может, боги нарушают
Где-то нормы и права.

Но в твоих переживаньях
Есть неправильный уклон:
Я героев не касаюсь.
Может, это Аполлон?…

Может, он решил исправить
Демографию в стране?
А чего, ведь я не против,
Это, в принципе, по мне…

Дело нужное.” “Ишь, шустрый!
Хвать, кто ближе под рукой…
Нет, не трогай Аполлона,
Он такой, да не такой!

Что ты там за дверью мнёшься?
Испугался? Страшно, да?
Заходи, но только помни:
У меня сковорода!”

Он заходит. “Слушай, Гера…”
“Зёва, ты же главный бог,
Не терзай ты мою душу,
Не крути в бараний рог!

Если ты меня не любишь,
Разведись – и все дела.
Я уже и адвоката
Для себя давно нашла…”

“Не гневись, моя родная,
Не устраивай шкандаль!
Хочешь, подарю браслетик?
Аль серёжки? Аль медаль?”

“У меня твоих браслеток –
Сундуки трещат по швам!
Ша! Не будет больше веры
Никаким твоим словам!”

Побрякушками не выйдет
Откупиться в этот раз!”
“Так чего же ты желаешь?
Отдавай любой приказ!”

“Говоришь, любой? Ну, ладно!
Слезь со стула на паркет
И целуй мои сандали.
Да живее. Слышишь, нет?”

Зевс кивнул, мол: слышу, слышу,
Встал и молвил тихо, зло:
“Утебя проблемы с крышей,
У тебя её снесло.

Если ты в подобном тоне
Соизволишь продолжать,
Подарю тебя Аиду.
Он не станет возражать.”

Гера: “Это же нечестно!”
“Цыц, жена! Стоять, дрожать!
Знаешь, мужа-громовержца
Лучше зря не раздражать.

Не кричать, не бить посуду.
Я во гневе – аки зверь.
Так что всё. Пошла отсюда!”
Гера – в слёзы и за дверь.

Заперлась в своих покоях
И бормочет: “Погоди,
Я твому потомку уши
Накручу на бигуди!

Говорят, что, вроде, дети
Не в ответе за отцов…
Ну да мне законы эти
Не указ, в конце концов…”