Слепой

У каждой души на Земле есть своя половинка, но сливаются они, только повернувшись, друг к другу разными полюсами…

СЛЕПОЙ

Отпуск поздней осенью проводить дома, когда льёт холодный дождь, а по ночам уже замерзают лужи, самое неразумное из всего, что делают люди. Да и жил я один. С женой мы расстались, её, пожалуй, интересовала лишь московская прописка, и мои московские связи. Я не сразу это понял. А как-то, вернувшись из командировки, застал супругу с моим коллегой…

Жена даже не удосужилась оправдываться, а сразу пошла в атаку, мол, я часто уезжаю, а ей хочется тепла, ласки и так далее. Детей у нас ещё не было, да и любви, наверное, тоже. Расстались легко и просто, в обмен на свободу я оставил ей свою однокомнатную квартиру, перебравшись в дачный домик. Меня это не стесняло, жизнь в основном проходила в командировках по всей стране, а отпуска в разъездах по миру. Жениться снова, без любви, зачем…

…Сборы в дорогу были не долгими. Кинув в походную сумку фотоаппарат, ноутбук, и предметы первой необходимости, я улетел на юг Италии, где еще светило солнце, и никогда не кончалось лето. Туда, где легко пишется, где шумит по ночам море, где пьют настоящее вино, от которого на душе теплее, и весь мир кажется добрее, сердечнее, душевнее.


Бродяжничая по Сицилии, я как-то забрел в один из самых сказочных уголков средиземноморского побережья.

Оранжевое солнце качалось в колыбели волн, окрашивая своими лучами горизонт во все оттенки красного цвета. Ярко оранжевая полоса, протянувшись от него, упиралась в белоснежную мраморную скалу, далеко уходящей в открытое море узкой косы, на вершине которой красовался маяк, пылающий в огне заката.

Спустившись поближе к воде извилистой тропой, сплошь поросшей колючим кустарником и фиговым кактусом, я заметил одинокую фигуру человека, любовавшегося вечерними красками. Будучи по природе своей бестактным человеком, я, не долго раздумывая, решил составить ему компанию…

Мужчина неопределённого возраста с короткой стрижкой, в чёрных очках скрывавших глаза, и с густой седой бородой, сидел на краю скалы, устремив вдаль неподвижный взгляд. Как я узнал позднее, он был совершенно слеп.

…Слепые, конечно же, ничего не видят, но мне казалось, что он всматривается в закат, и видит гораздо больше меня. По его щеке скатилась то-ли капля пота, то-ли скупая слеза, небрежно смахнув её рукой, он обернулся ко мне, и спокойно, как будто давно меня знает, спросил на плохом итальянском:

- Bello sole, la verita? (- Красивый закат, не правда ли?)
Он явно был не итальянец, и что-то в его виде и том, как он говорит, выдавало наше, русское.

- Вы русский? – не задумываясь, спросил я.

- Да. Ну и что?

Он поднялся с природной каменной скамьи, на которой сидел, вынул из кармана складную палочку слепого, и, постукивая по белым камням скалы, стал подниматься к маяку.

Мы, зрячие, порой даже не обращаем внимания на то, как мгновенно реагирует наш мозг от импульсов, посылаемых в него паутинкой зрительных нервов, улавливающих то, чего мы, ещё не успев осознать, выполняем, повинуясь импульсу. Слепые в этом отношении беспомощны и их ориентация в пространстве, скорее всего, основана на памяти и звуке.

- Вас проводить? – предложил я.

- Нет, я знаю здесь каждый камень, давно знаю…

Шёл он уверенно и по его походке трудно было понять видит ли он дорогу, или ощупывает. Я снова задал нетактичный вопрос:
- Вы совсем ничего не видите?

- Нет, почему же, вижу. Я не вижу Вас, но вижу эту скалу, маяк, море, закат, и юную красавицу вон на том утёсе.

Я посмотрел на белоснежный утёс, упирающийся в багряный небосвод, на который указывал палочкой незнакомец.

- Но там никого нет.

- Это вы не видите - сказал мужчина, и уверенно зашагал дальше извилистой тропой, лишь изредка постукивая палочкой и аккуратно обходя огромные кусты фигового кактуса.

Я поспешил за ним, но, споткнувшись, чуть не попал в колючие объятия кустов. Незнакомец остановился. Повернувшись в мою сторону, спросил:

- Вы первый раз на Сицилии?

- Да, первый.

- Нужно быть аккуратнее в горах, это не тротуары города. Горы не любят суеты. Не обижайтесь на меня за резкость, просто вы слегка нарушили мой покой, но я давно уже не говорил на родном языке, и, пожалуй, не откажусь от общения с вами. Пусть недолгого, но все же общения. Сюда вообще редко забредают туристы, а тем более - русские, да и местные жители не любят этой скалы, говорят - у неё дурная слава. Для меня же эта скала, мой дом и мои воспоминания о прекрасном, далёком прошлом.

…Мы до полуночи просидели с ним в пиццерии. Мой новый знакомый рассказывал о себе. О том, как уже почти слепым приехал в Италию, как жил в горах, без денег, без работы, а главное без смысла жить. О том, как хотел покончить с собой, когда совсем ослеп и как привыкал жить вслепую.

- …Я бродил по горам, бродил как призрак, пока пока еще что-то видел. Потом добрался до этого маяка. Документов не было, и меня не раз забирали в полицейский участок. Долго пытались понять, как я оказался в Италии, выслушивали всевозможный бред, который я нёс, и, в конце концов, решили, что меня проще устроить в дом инвалидов, чем попусту тратить на меня время. Вид тогда у меня был, наверное, жуткий.

Иногда, помолчав, он резко менял тему и его рассказ был хаотическим.

- …Мне было пятьдесят, а ей всего лишь двадцать, когда я впервые увидел этот маяк и утес, на который показывал тебе. Я любил её, безумно любил. Мы были счастливы здесь. Это было лучшее лето в моей жизни. Мы тогда объехали с ней почти всю Европу.

Часто и подолгу умолкая, он сидел, не шевелясь, так, будто жизнь покидала его, или душа возвращалась в прошлое, в то лето, о котором рассказывал.

- …Её улыбка озаряла площадь Святого Марко в Венеции. Голуби садились ей на голову, плечи, руки и клевали корм, купленный там же на площади. Они пугали и радовали её, а я любовался ею, и радовался вместе с ней её радостью. Нас разделяли с ней тридцать лет, но они же и соединяли во что-то целое.

Слушая его рассказ, я верил и не верил ему. Трудно поверить, что из-за любви можно так страдать. Может быть, это я ещё не встретил такой женщины, которую вот так можно любить. Но не верить, глядя на него, было невозможно.

- …Нам трудно было расстаться, трудно обоим. Я не знаю, что она чувствовала, но точно знаю, что ей тоже было трудно. Я сходил с ума, понимая, что не сделаю её счастливой, что рано или поздно исполнится врачебный приговор и наступит полная слепота, сделав меня чемоданом без ручки. Но я не знал, как мне жить без неё. Мне хотелось умереть, а я не мог себе этого позволить. Я искал смерть, но она обходила меня стороной. Искал утешение в сексе с другими юными красавицами, но не находил его. После неё у меня было много женщин, но я не переставал думать о ней. Она сидела в моей голове как заноза, которая даже от легкого движения воздуха доводила меня до безумия…

Он рассказывал, а я думал о том, что в романах о любви нет и толики того, что может испытать человек. Об этом просто невозможно написать, не существует таких слов, которыми можно передать чувства.

Я бы беседовал с ним всю ночь, но он молча встал, и, не простившись, ушел в темноту сицилийской ночи…

Это для меня была ночь, а он, наверное, видел её, и его ночь наступала лишь тогда, когда сон отключал мозг, и видения прекращались. Он говорил, что никогда не видит её во сне, но её образ всегда перед глазами…


Мне было жаль слепого, но ещё больше я жалел самого себя, потому, что ещё никогда, никого не любил, да и вряд ли уже смогу так полюбить как он. Наверное, такая любовь не для всех.

Да и за что их любить? Они, женщины, как и мы, просто хотят секса. Постоянно называя нас козлами, и обвиняют в том, что мы ими пользуемся, сами же придерживаются правила «три» - «Если девушка говорит, что у неё был до тебя всего один мужчина, нужно умножить на три…». Но ведь и они пользуются нами в такой же степени. Чёрт его знает, может, я просто слишком циничен, или для меня они уже все совершенно одинаковы.

Я шел в свой отель, какой-то опущенный и опустошённый. Хотелось любви и боли, хотелось встретить такую женщину, которую можно было бы вот так полюбить. И я завидовал незнакомцу, завидовал его слепоте, его безумству, и его любви…


Вернувшись из отпуска, я на время забыл эту историю, работа отнимала все время, новые встречи, новые города, новые люди. Командировки порой выматывали, но и не давали впадать в депрессию из-за неустроенности личной жизни. Время летело настолько быстро, что я не успевал задумываться о себе. Подружек у меня было много, но чего-то все же не хватало. Казалось бы, было всё – любимая работа, деньги, женщины, но все же порой раздражал какой-то дискомфорт.

…После холодной зимы зацвели сады. Город утопал в цветах, не засыпая на ночь, после долгой зимней спячки. Уже месяц, на голубом безоблачном небе, светило солнце. Запоздалая весна выдалась на редкость сухой и теплой. Цвело одновременно всё, разбуженное ярким солнечным светом и теплом. На моей дачной клумбе, единственном уголке, за которым я любовно ухаживал, рядом с гиацинтами цвели тюльпаны и нарциссы, подснежники и фиалки, а в центре клумбы возвышалась двухметровая стелла дикого лука, с огромным фиолетовым шаром …

...Я уже неделю болтался без определенной работы, и радовался, что могу наслаждаться в свободное время буйным пробуждением природы. Но к моему явному сожалению неожиданно предстояло вернуться в зиму. Ну почему мне во всем не везло, даже в такой малости? Кто ездил зимой отдыхать или в командировку на юг, не раз делился ощущениями райского наслаждения, попадая с зимы в весну или лето. Но ехать из весеннего рая опять в зиму…


…Самолет заходил на посадку. Под крылом расстилалась до самого горизонта белоснежная равнина. Пассажиры натягивали свитера, одевались в пальто и лохматые шапки. А я как лох все теплое сдал в багаж. Север встретил меня неприветливо, снега было по пояс, порывы холодного сырого ветра скулили в проводах, а маленькое, но яркое желтое солнце, повисшее над горизонтом, вытягивало тонкие тени низкорослых, еще голых деревьев…

В гостиницу меня довезли на служебной машине. Города я не знал, да и выходить на заснеженную улицу совсем не хотелось. Я валялся в кровати, мыслей никаких не было, а впереди был еще целый выходной, и чем его занять просто не мог себе представить.

Засыпая, думалось о весне, любимых цветах на клумбе, и о том, как, наверное, сейчас красиво на Сицилии. Как там огромными кустами цветут лилии, гигантский лук, кактусы. Луковицу дикого лука, который цвел у меня на клумбе, я привез прошлой осенью с косы, где повстречал ослепшего незнакомца. Вспомнился его рассказ, и то, что его девушка жила где-то в этих местах…

Ночью мне снился чудный сон, снилась Сицилия. Одинокий остров. Белоснежный маяк на такой же белоснежной скале, а вокруг бирюзовая гладь моря. Рядом со мной красивая женщина. Мы карабкаемся с ней по скале к маяку, смеемся, взобравшись на вершину - целуемся как безумные. Взбираемся, взявшись за руки на самый высокий утес, а потом, раскинув руки как крылья чаек, парим над морем, улетая прямо к солнцу, лежащему на глади моря, туда, где оно сливается с небом…

Утром я бродил по дощатым тротуарам северного города, всматриваясь в лица прохожих. Я думал о том, что уже люблю эту женщину, люблю её той безумной любовью, которую она вселила однажды в душу слепого, встреченного мной в Италии. Вспоминал вечер в пиццерии, весь его рассказ, всё-всё, чем он тогда поделился со мной. Из его рассказа я знал лишь её имя и то, что он прилетал к ней на последний звонок в университете. Имя было редким, но университетами сейчас называют все высшие учебные заведения, а их в городе было бесчисленное множество. Но я всё же решил, во что бы то ни стало, найти её, найти, чтобы увидеть, а, встретив, рассказать о нём. Эта мысль стала столь же навязчивой, сколь была безрассудна. Искать человека всего лишь по имени…


Весь следующий отпуск я провел на севере, бродя по болотам и любуясь северными сияниями. Везет, однако, тем, у кого отпуска летом, у меня же из года в год отпуск совпадал с самыми мокрыми месяцами года.

За месяц, проведенный на севере, я ничего не узнал, мои поиски не сдвинулись ни на дюйм. Поняв, что в одиночку мне её не найти я обратился за помощью к друзьям. Они смотрели на меня как на ненормального. Однако, поняв, что меня не остановить, решили принять участие в поисках.

Её искали почти год, паспортные столы, посольства, университеты… Список из тысяч дошел до сотен, потом до десятков. В итоге мне выдали всего три вероятных адреса, в трех концах света. Один из адресов непременно должен был быть её…


И снова осень, и как всегда дожди, а мой отпуск вновь в поисках. Первый адрес меня разочаровал с самой встречи. Я сразу же понял, что это не та, которую, я ищу. Она не была на нее похожа, такую, нельзя так любить. Зря, потратив время и деньги, я летел в обратном направлении, только путь мой был вдвое длиннее. Пролетев восемь часов, уставший, я брёл по огромному городу, брёл в надежде на долгожданную встречу…

… Дверь мне открыла милая девочка. Впустив меня в дом и усадив на кухне, она суетилась, накрывая на стол, и без умолку болтая.

…- Мама будет не скоро, так что вам придется её долго ждать. Она из-за меня так подолгу работает, я отнимаю у неё все свободное время и все её деньги, это я во всем виновата, потому что я наверно эгоистка, ну, а разве я виновата, в том, что я всему хочу научиться, в том, что хочу быть во всём похожей на неё…

Я слушал эту трескотню, разглядывая обстановку и удивляясь некоторым безделушкам, так удачно вписывающимся в интерьер комнаты, словно они были созданы таинственной рукой художника-дизайнера.

Еще до прихода её матери я уже знал, что нашел ту, которую искал. На стене висела картина - девушка с голубями на руках в центре площади Святого Марко…


… На Сицилию мы поехали втроем. К моему изумлению, косы, на которой я встретил слепого, не было. Далеко в море возвышался одинокий остров, увенчанный белоснежным маяком…

От местных жителей мы узнали историю гибели косы. Сильнейшее землетрясение двухлетней давности разрушило косу, а зимние шторма завершили его работу. Говорили, что какой-то слепой в это время был на косе, но его так и не нашли, что с ним случилось, никто не знал, да и знали его немногие, он почти ни с кем не общался. Общительные итальянцы недолюбливали его за угрюмость, но почему-то уважали. Это всё, что нам удалось узнать. Видимо смерть нашла его сама…


…Через год мы поженились. Я сменил не только работу, но и место жительства. Теперь я, любил её, женщину слепого. Может быть не также как он. Но я счастлив с ней, счастлив так, как никогда и ни с кем раньше. У нас уже взрослая дочь, и маленький сын.

…А она, все так же заразительно смеется, как когда-то на площади Сан Марко…

*********
Во все времена были мужчины, которые умели любить, прощать все любимым и умирать ради них. Их мало, но они были, есть и будут всегда. Их трудно понять, а еще труднее встретить, потому, что они, прожив жизнь, порой тихо покидают этот мир, так и не встретив ту, единственную, которую искали всю жизнь…