Благородный разбойник

Звёзды ночью глаз мне колют.
Я душевной маюсь болью,
Вспоминаю годы молодые.
Всё бежит перед глазами.
От бессилия слезами
Щёки умываю я худые.

Парень на селе я вырос,
Рубища носил на вырост,
С мамкой и сестрой пахал на пана.
Спину гнул шесть дней в неделю,
А в усадьбе пили-ели.
Мы же знай им набивай карманы.

Но однажды, в вечер как-то,
Путник к нам пришёл до хаты
Обогреться и поесть, коль примут.
Мы последнее на скатерть,
Понемногу всем нам хватит, -
Не паны ж мы, сраму что не имут.

Рассказал старик, что ноне
Кто сгорит, тот не утонет,
В нашей веси нет панам закона.
Но есть молодцы лихие
Пострашней любой стихии,
Те, которым цепи без резона.

В ту же ночь, собрав манатки,
Я ушёл из ветхой хатки.
Мне дорогу стопы указали.
Ими я лесами топал,
Растерзав в себе холопа,
Вдруг мне «Стой!» со свистом приказали.

Окружили, обступили.
Кто, откуда расспросили.
Рассказал всю правду от начала.
Подошёл тут парень бравый
И мне в грудь ударил с правой,
Я стерпел же, чтоб не покачало.

Дружно хлопцы рассмеялись,
Крепко с ними мы обнялись.
Так меня в разбойники крестили.
Началась тут жизнь лихая,
Для торгашников плохая
Не один обоз мы разорили.

Я душой кривить не буду:
Много вырезал я люду,
 Кто не захотел с добром расстаться,
Но детей и баб не трогал
И отвечу перед Богом,
Хоть и не надеюсь оправдаться.

Высший Суд – всё это будет,
Но внизу есть тоже судьи,
Что за хабар пишут приговоры.
Изловили, заковали,
Написали, прочитали:
 Расстрелять разбойника и вора.

Звёзды ночью глаз мне колют,
Я душевной маюсь болью.
Вспоминаю годы молодые,
Где без прав я псом родился,
Но на цепь не согласился,
Взяв свободы истины простые.