Дао Дэ Цзин, 37 чжан

37 чжан

Дао всегда свободно от дел,
а также свободно и от безделья. (1)
Если б князья и правители могли придерживаться этого,
вся тьма вещей совершалась бы сама собой.
Привычку и страсть к совершению дел
я успокаиваю тем, что просто на это смотрю,
обретая состояние изначальной природы, где названий не существует. (2)
Состояние изначальной природы, где нет названий –
вот что приводит к освобождению от страстей.
Освободившись от страстей, придешь к покою,
и тогда вся Поднебесная утихнет сама собой. (3)

(1) Бук.: «Дао постоянно пребывает в состоянии «отсутствия действия (ума)» («у-вэй»), однако оно не бездействует». Дао не думает о делах, но и не сидит без дела. По этому поводу на байкальском тренинге 2007 года у нас родилась следующая метафора.
Вся проблема в том, что, делая что-то, человек приучен также это делать умом. К необходимым действиям человек привык добавлять работу ума. И это создает напряжение. Это добавляет к необходимым действиям груз мыслей, груз определенного настроения. Порождает натугу, никому ненужную тяжесть. Например, можно просто мыть пол, радуясь ощущениям свежести и чистоты от этого. А можно, моя пол, добавлять про себя: «Вот, елки-палки, опять на меня всю работу свалили, самим-то небось пола помыть в тягость, сами-то работать не хотят, вот мне и приходится тащить все это на себе». Работа такого рода происходит от слова «раб».
А работа, в основе которой лежат ощущения от совершаемых действий (а не мысли по поводу них), происходит от слов «Ра» («Солнце») и «ботать» («разговаривать, общаться»). Можно также вспомнить, что древнеславянская руна, обозначающая Солнце, называется Даждьбог и представляет собой Котел Изобилия, поставленный на попа:


       Рис. 1а


Котел Изобилия – это образ «дарующей бесконечности, которой хватит на всех». И работать в смысле «ботать Ра» будет выглядеть тогда следующим образом:




       Рис. 1б



В основе такой «Ра-боты» лежит включенность в жизнь и отсутствие докучливых мыслей. Это работа в состоянии принятия (см. чжан 4, прим. 1; чжан 5, прим. 2).
Например, при правильно построенной тренировке по Ха-Тха йоге все ее участники, независимо от уровня подготовки, приходят к состоянию легкости и наполненности в конце занятий. И всем кажется, что 1,5 – 2 часа пролетели незаметно. Не смотря на то, что все это время тела людей принимали различные, как правило, довольно непривычные, требующие физических усилий позы. А секрет здесь очень прост. Дело в том, что во время практики Ха-Тха йоги нужно следить за дыханием, дышать глубоко, непрерывно и длинно. Нужно мягко вытягивать позвоночник. Отслеживать вниманием появляющиеся зоны напряжения, неприятных ощущений в теле и прорабатывать их с помощью дыхания, углубляя состояние телесного расслабления и оттяга. Идти вслед за телом, за своими телесными ощущениями. И думать здесь просто некогда. Поэтому работа ума в процессе тренировки затухает и возникает процесс «Ра-боты», действия в состоянии «у-вэй». В результате чего объем необходимой работы оказывается сделанным вкупе с достигнутым состоянием легкости и наполненности.

(2) Настроение «у-вэй», т.е. «отсутствия вэй», не есть нечто само собой разумеющееся, даже наоборот, для того, чтобы эта практика стала реальностью твоей повседневной жизни, требуются усилия и время.
В свое время мы терпеливо учились понимать, оценивать, высчитывать, прикидывать в уме, определять свое отношение к различным вещам и явлениям – т.е. всему тому, что непрерывно звучит теперь у нас в голове, определяя зачастую не только наше настроение, но и события нашей жизни. Точно так же теперь следует осторожно, шаг за шагом учиться состоянию «отсутствия вэй». Состоянию, когда – хоть на несколько мгновений – ты окажешься способным «не думать с помощью слов», а просто внимать тому, что есть.

(3) В этом чжане раскрывается секрет, как жить и действовать без привычки и страсти к совершению дел. Как достичь освобождения от дел и стать свободным от безделья. Для раскрытия этого секрета Лао Цзы использует иероглиф «цзян». Этот иероглиф как глагол имеет два различных оттенка значений. С одной стороны, он выражает действия полководца, который берет управление битвой в свои руки, наносит решительный удар, припирает противника к стенке, поддерживает и защищает то, что ему дорого. А, с другой стороны, он означает продвижение вперед за счет гибкости, умения отступать, склонять голову перед высшими силами. Тем самым Лао Цзы, как я понимаю, описывает очень тонкую грань «включенного не-думания»: человек своим вниманием находится в гуще событий, т.е. переживает обрушившиеся на него «страсти», одновременно ничего с ними не делая и не теряя «головы» при всем этом. Мой товарищ описывает подобный процесс следующим образом: «Неожиданно, подобно удару дзэнского посоха, на меня обрушилось множество сильных агрессивных чувств. Я почувствовал, как мне захотелось убить, изничтожить гада… Этот удар был мощным и совершенно неожиданным. Пространство моего сознания стало многомерным: я одновременно переживал все эти чувства и видел психику человека как пирамидальное сооружение, в верхней части которого бушуют страсти, а подножие уходит в бездонную глубину… В толще пирамиды я увидел множество ходов, подобно ходам египетских пирамид. По этим ходам, как муравьи, двигалась энергия, слагающая эмоции и чувства. И эта энергия вырывалась в верхней части пирамиды в виде «страстей». Время как будто замедлилось во много раз, в то время пока я поднимал ногу для шага, было такое впечатление, что проходит целая жизнь. Все вещи вокруг наполнились этой бездонной глубиной и я ощущал все это безо всякого «названия» и «отношения» к происходящему… И просто ничего не делал со всем этим. И эта буря страстей, которая была такой сильной и, казалось, невыносимой, вдруг сделала «пшик» и исчезла. И мне стало смешно».
Человек Пути, занимаясь практикой управления своим вниманием, практикой созерцания постепенно накапливает энергию, потому что перестает делать на уровне ума массу «лишних движений». За счет накопления энергии и соответствующего состояния покоя, глубина вхождения в 1-ю фазу восприятия увеличивается, пока, наконец, не достигает волшебного места, где нет названий. Это и есть место успокоения всех страстей.