Места для инвалидов

Сидят газеты, книги и плееры,
Держась за зады откормленные
Одной рукой, а другой - за конвейеры,
На западный тип оформленные.

Себя лишь самих уважать привыкшие,
Довольные в транспорте едут,
И все их инстинкты мещанские, низшие
Дают им простые ответы.

Один из цветков революций увядших,
Присогнут, но вовсе не сломлен,
Растёт алой розой средь челяди падшей,
В компостном зловонии тёмном.

В толкучке извечной так горд этот лик,
Обветренный временем рьяно,
Лишь внешне, конечно, пред нами старик,
Внутри ж коммунист без изъяна.

Меняются взгляды. Заснули вельможи
Седалища толстые греют,
Иные взирают сквозь сон осторожно,
Проснуться же вряд ли посмеют.

Но взгляд их не так бы ещё поменялся,
Очнулись бы все без обмана,
Когда бы будильник рабочего класса
Их пулей будил из нагана.

Стараясь смотреться заносчиво-грубо
Ради бравады пацанской,
Сидит кариозным надорванным зубом
В челюсти пролетарской

Довольный и жирный откормленный хряк,
Бессмысленный трутень, проныра,
Он труженик офиса, внешне – тюфяк,
Но мнит, что вершит судьбы мира.

Мгновенно исчез бы весь пафос проклятый,
Когда бы деревья и ветки
В Сибири рубил он сапёрной лопатой
Во славу восьмой пятилетки.

Вот нечто с пивком и с пустыми мечтами
Рыгает то звонче, то глуше.
Он ради протеста не мылся годами,
Чтоб этим систему разрушить.

Его б за станок. Управляя фрезой,
Сей отрок стал только бы лучше
И смог бы в простой заводской душевой
Отмыть и всё тело, и душу.

А вот чёрно-розовый недомужик,
Следит, чтобы тушь не смазалась,
Глазами к зеркальной поверхности сник
И ноет плаксивыми фразами.

Сейчас бы не плакал и вряд ли рыдал,
Когда бы полгодика к ряду
Копал бы зимой Беломорский канал,
Тогда бы он точно, конечно же, знал,
Кому уступать место надо.