Один час

       Люди, спорящие кто из них сильнее,
       Никогда не думают о тех, кто разбивает их спор.

 Утро встретило нас нотками издевательского сарказма. Бездушный дождь монотонно вспахивал землю своими холодными каплями. Сквозь разбитое стекло была видна парочка близлежащих домов, точнее то, что от них осталось и серая завеса воды.
 - Слава богу, дождь пошел. Теперь хоть не пахнет паленым мясом, можно спокойно дышать, - говорил щуплый сержант, с красными, толи от едкого запаха, витавшего в комнате, толи от простого недосыпа, глазами.
 - Да, теперь уж точно будет пахнуть гнилью. Терпеть не могу сырость, - с удовольствием ответил я ему. Как никак, а первый собеседник сегодня. Даст бог и не последний.
 - Слушай, хватит болтать, давай иди в караульную. Я уже на ходу засыпаю.
 - Будет сделано с, сэр, - с издевкой отрапортовал я.
 - Пошути у меня тут, быстро пойдешь по городу гулять. – зловредно пробормотал сержант и тут же, закрыв усталые глаза, упал на грязный матрас в самом углу.
 Гулять по городу в нашей роте сначала назначали бывших заключенных, когда их не стало, начали пускать тех, кто особо провинился, и на ком висит множество взысканий. На мне уже весело около пяти, если не считать этого, которое еще не дошло до командования, но зная эту спящую циничную тварь, можно было не сомневаться в успехе скорой доставки шестого доноса на меня . Удивительно, как я еще здесь вообще находился.
 Выйдя на улицу, долго смотрел на соседние развалины. Вчера это был неплохой особнячок, до того как в него угодила бомба. Сейчас же даже дым перестал клубиться к небу – дождь не давал. Вот уже около двух часов, не было слышно звуков стрельбы. Мне всегда в такие моменты становилось необычайно легко, я начинал верить в то, что война, наконец, закончилась, пока очередная очередь не убивала мою фантазию. Вот и сейчас, стоя у входа в старый сарай, где ютились остатки нашей роты, стоял, смотрел на раскисшую землю, верил в чудо.
 Присев на уже изрядно промокшую табурету, начал нести свою караульную. Зачем она нужна, никак не мог понять. Сидишь целый час, бездельничаешь – лучше уж спать, но нельзя. Врага все равно здесь нет, а если и нападет, так ничего уже не спасет. Впрочем, война это вообще смысл не от мира сего, хотя и неотъемлемая его часть.
 Взор мой упал на маленького плющевого мишку лежащего в дорожной колее. Его искусственный мех, давно состоял из комков грязи различных месяцев этого проклятого года. Даже ленточка весенней травы просматривалась где-то на спине. Да, изрядно тебя потрепало брат, не хуже чем нас – думал я, держа этот комок в своих мокрых дрожащих руках. Стал представлять, какова была его жизнь. Мечтаешь, а время летит как пуля – быстро и в цель.
       Родился он в уютной комнате, где пахло деревом и клеем. Мастерская славилась на весь город своими игрушками. Не заводскими копиями, а индивидуальными, сделанными заботливыми руками, с вложенной душой и с лицом, творениями. Последнее, пожалуй, важнее всего. Именно за это лицо его и полюбили. Оно было неповторимо, как и он сам. Непохожий на других, его хотели иметь у себя многие. Естественно, что вскоре и произошло.
       Новый дом очень понравился. Уютная светлая комната была погружена в нежные тона.
Все летние дни, солнце светило в открытые окна этого рая. Ветер услужливо давал прохладу в жару. Ночь клала безмятежную дремоту на все окружающее. Так целыми днями, наполненными любовью, лаской и теплотой пролетала его новая жизнь. За стеной периодически была слышна ленивая мелодия трубы, которую изредка наполняли капельки фортепиано – это было удивительно и отчасти загадочно. Сказка.
 Помнилась загородная поездка на пруд. Стоял теплый, июньский день. Небо было голубым, без единого упоминания облаков. Он лежал на подушке заднего сиденья, под боком своей хозяйки, с устремленным к небу взглядом. Зеленые мазки листьев крон, чередовавшихся на голубом фоне, казались ему смешными и в чем-то забавными. Пруда он тогда не увидел – хозяйка забыла его. Но зато можно было смотреть вверх, не хуже пруда, даже намного глубже. Больше на пруд он не ездил. Больше он вообще никуда не ездил. У хозяйки появилась новая игрушка, и новая жизнь. Дни проходили теперь скучно. Плохо пылиться в углу. Разве для этого его создавал великий мастер? Можно думать веками, когда о тебе не помнят. Время такая штука, у каждого свое.
       Мои грязные, утыканные мозолями, словно веснушками, пальцы держали этот комок грязи, внимательно смотрели на него. Такая безмятежная улыбка на его лице. Он смеется назло всем невзгодам, подбадривает меня. Вот только черные глаза отражают дождь, дымящиеся развалины, рыскающую кругом тень смерти…

       Можно ли быть свидетелем,
       Стоя по колено в крови?