3 Геликон. Пещера Лина

(ТРЕТЬЯ КАТЕГОРИЯ)



ТРИ МУЗЫ

Иду безвольно, выливаясь в стон:
Ищу глубин! Мне не нужны высоты!
Чем удивит цветущий Геликон,
Где что ни слово - в диктофон, в блокноты,

Где бродят тучные стада писак,
Где шоу-бизнес не щадит минуток,
Где time на money - в доллар, в рубль, в пятак,
Где муз используют как проституток?!


Менджер, диллеры
Стряпают promising :
Кушайте триллеры,
Шлягеры, комиксы!
Хавайте, хапайте!
What do you understand ?
Хочется? - Лапайте!
Колется? - Драпайте!
Музы, помилуйте
По-человечески
Свергнутый, скинутый
И покалеченный
Миф древнегреческий!


О, метаморфозы! Куда Апулею !
Виновно во всём попустительство Зевса!
Хочу - не хочу, но шагаю к борделю
Блестящего бога вдоль речки Термеса...


Геликон. Юг Беотии. Солнце полощет
Свет в воде двух ручьёв и в оливковой роще.
Воды сладко поют. Листья чутко трепещут.
Храм белеет. Конь ржёт. Плющ темнеет зловеще.

 За стволами мелькает то мрамор, то бронза.
Аполлон восседает надменный, как бонза.
Где-то там, в глубине, тихо падают капли.
Здесь, под солнцем, мы спляшем сиртаки, не так ли?.

Начинается танец замедленным темпом.
Я стою в стороне под распахнутым небом.
Музы плавно скользят, повторяя движенья,
Моего не касаются воображенья...


Всё равно... начать с которой...
Постепенно... танец лейся...
Вышло их... всего-то трое:
Память, Опытность и Песня...

Первою в ряду Мелета,
Следом Мнема и Айода...
Вечны солнышко и лето,
Хороша в раю погода!

О, Мелета , как ловка ты!
Чуден опытности голос!
Ты мудрей самой Гекаты !
(Пусть завидует Пирфорос .)

Мнема-Память, сколько силы
И энергии в скольженье!
Ты подруг объединила,
Их направила движенье!

О, прекрасная Айода!
Песню слушает влюблённый!
И растёт до небосвода
Геликон заворожённый...

Геликону до Олимпа?! -
Дерзость не прощают боги:
“Ну-ка, взвей крылами, hippos ,
В путь! Избавь нас от тревоги!”

Прилетел Пегас .
Копытом - раз!
Геликон подогнул колена.
Зазвенела в башке Гиппокрена ...


ДЕВЯТЬ МУЗ

За стволами всё так же то мрамор, то бронза.
Аполлон Мусагет приял новую позу.
Где-то так же тихонечко падают капли.
Глядь: уж новые музы играют спектакли.

Изгнаны с треском три прежние музы из хора.
Ярко, эффектно одета, накрашена смело,
Вышла на сцену уверенная Мельпомена
В сопровождении Талии и Терпсихоры .

(Тут размахнуться на экскурс в историю нам бы
И показать, как высокие ставили цели
Музы поэтам, а те в свою очередь пели
Звонкие гимны, энкомионы - дифирамбы,

Как постепенно из общности взглядов, стремлений,
Из достижений, творённых эпическим видом,
Лирика выросла с милым душе индивидом,
С массой мотивов, поступков и соцпроявлений.

Выстроить речь бы ямбическим славным триметром,
Но, к сожаленью, я с теми, что изгнаны с треском…)
Новые музы освоили быстро орхестру ,
(Здесь Дионис ни при чём - все расставлены мэтром.)

Сбоку у сцены звучит камышовая флейта.
(Скромное место отведено чуткой Эвтерпе !)
Дудка двойная поёт, словно молит о хлебе.
А верховодит судьбой Мельпомена-форейтор.

Всё чин по чину! Театр - это школа и рупор.
Что, как не страхи безумные, не поклоненье
Сильным богам, гонит массы людей в столкновенье?
Пусть будет больше на сцене и крови, и трупов!

Ловко трагедия лепит героев из теста
С нами единого: всё, что с героем случится,
Может нечаянно в жизни твоей повториться.
Страшно, небось, роковое геройское место?

И “долговыми камнями” на поле сознанья -
Служба Отечеству, нормы морали и нрава...
Где индивидуум? В чём его личное право? -
Спрячем подальше апокрифы тайного знанья!

Дружно поют Полигимния с Клио по Марксу ,
Им подпевают Урания и Каллиопа :
“Греки сложили фундамент великой Европы!
Что государства, науки, искусства - без рабства?

В каждой эпохе рабы то бунтуют, то немы.
Лишь периакты меняют узор декораций.
Бог из машины - надёжнее всех агитаций!
Греческий корень - в решении каждой проблемы!”

За стволами по-прежнему мрамор и бронза.
Аполлона хламида, как русское корзно ,
Неподвижна, жестка. Богу хочется сидра,
Да вставать неохота. Льёт слёзы клепсидра ...

Аполлон разомлел, рот дерёт от зевоты.
В сон вгоняют идейные речи Платона :
“Надзирать и наказывать!.. Школа бонтона...
Надо пестовать истину, благо, красоты...”

Аполлон задремал. Я очнулась от дрёмы.
Музы загнанно пашут на ниве культуры
В сфере сцены и музыки, литературы,
Тянут плуги и бороны за окоёмы.

На глазах у них шоры. Им не до искусства.
Пашут честно, безропотно.(Конь-то крылатый
Улетел в олимпийские выси куда-то,
С ним умчались изящной словесности чувства.)

Ну а музами, кто не ленив, погоняет.
Музы трудятся, верные духу Платона.
Музы в пене, в поту. Пыль легла на хитоны.
Я по-русски спрошу: “Духом чьим здесь воняет?”



ЛИВЕНЬ. НОЧЬ

По стволам вдруг ударили молнии-громы.
Субтропический ливень обрушился ночью.
Аполлон встрепенулся и кинулся в рощу.
Музы скрылись в копне прошлогодней соломы.

Вот так да! И в обители у Аполлона
Пулемётные струи и снайперство града -
Поражение насмерть! Видением ада
Геликон, оказавшийся в центре циклона!

Грохот, вопли и крик - всё кончается стоном.
Час пробил! На земле начался конец света!
Вдруг разряд грозовой осветил силуэты:
Не аидовы тени белеют по склонам!

Возникает эффект ПРК в свете молний:
В темноте оживает мерцающий мрамор.
Статуй нет! Есть живые участники драмы -
Боги, нимфы, певцы и артисты...
       
       (Трофоний,
Ты говорил, что статуи мертвы,
Что ничего от них мне не добиться?
Выходят из оливковой листвы
Живые люди! Трепетны их лица!)

Вот кто-то во фригийском колпаке
Проходит мимо. (Голова склонилась.)
 - Орфей! - я второпях тянусь к руке.
Смутился он и произнёс:
       - Я - Мидас .

Под колпаком греха не утаишь.
Был мой секрет цирюльником нарушен,
Хоть и закопан в ямку, но камыш
 Разнёс по свету: носит Мидас уши

Осла - в награду за неправый суд.
Ослы лишь аполлоновой кифаре
Сатира флейту глупо предпочтут.
Ослам не разобраться в божьем даре.

Тебе со мной общаться смысла нет.
При мысли о певцах я в страхе млею.
Возможно, Фамирид - он кифаред -
Тебе укажет тропочку к Орфею?

Смотри, как дерзок в красоте своей!
Он с музами готов заняться сексом!
Родоначальник славный - первый гей!
Бисексуал с большим и щедрым сердцем! -


Мидаса удручённого рука
Путь указала. Я остолбенела:
Красавец где? - Я вижу старика,
С ним говорю, но неподвижно тело:

- О, Фамирид, ответь мне поскорей,
Где тот, что был с тобою у истоков
Эпической поэзии? Орфей -
Где он? Ответь! Зачем молчишь жестоко?!

Страшны глаза, глядящие в себя.
Слеп Фамирид. Он музами наказан.
Беззвучно губы шелестят:
       - Тебя
Не слышу я… И громы смолкли разом.

Я вслушиваюсь, всматриваюсь в звук
Бесцветных губ на неподвижном лике. -
Безрезультатно. Так плетёт паук
Свои тенёта - важный и великий.

- Не поняла тебя я, Фамирид.
Ни написать, ни высказать не в силе
Ты. Ухожу я! Фамирид стоит
И шелестит... Упомянул о Лине?..


Вдруг - девушка крылатая в венке
На миг мелькнула в озаренье света.
Как символ чистоты сосуд в руке.
Венок и крылья, и сосуд? - Телета ?!

- Телета, я слыхала, Аполлон
С тобою рядом статую поставил
Того, кем назван Гелиосом он,
Того, кем был он гимнами прославлен?

Телета, душу грешную омой!
О большем я просить тебя не смею.
Я ученица. Он учитель мой.
Ты укажи дороженьку к Орфею!

Телета попусту не тратит вод:
- Мокра ты с головы до ног, до нитки.
Обсохни прежде, а потом вперёд.
Не суетись, умерь свой норов прыткий!

Там, где оливы образуют клин,
Есть вход в пещеру под карнизом сланца.
В пещере прорицает мудрый Лин.
Иди к нему. Узнай ответ у старца.”


И вот мы подходим к пещере.
О, чудо! Читатель, поверь:
В ночь свет проникает сквозь щели,
К пещере приделана дверь!

А сбоку - звонок и табличка:
“Прошу у двери погодить,
Как свойственно людям приличным.
Прошу по ночам не будить!”

Но дверь приоткрыта! И видно,
Что надпись оставил хитрец:
В пещере нет спящего Лина ,
Работает ночью мудрец!

Тихонько урчит холодильник,
Мышь зубками доску сечёт,
Считает минуты будильник,
А время течёт и течёт.

Не спится пещернику Лину.
Пера капиллярного след
Выводит узорчатость линий...
Четырнадцать строчек... Сонет?

Работа окончена? Можно
Войти и спросить о своём?
Ох, как бы ни так! Осторожно!
Просил подождать? - Подождём!

Уважим старейшую старость
Учителя учителей.
Рассвет приближается. Малость
Уважим законы дверей.

У входа натыканы жерди.
Здесь вешают Лину собак.
И мне бы подумать о жертве...
Убить бы собаку... Но как?!



ЛИН О СОБАКАХ

Собаки умны, терпеливы.
Хозяина слово - закон.
И тихо запели оливы
В ночи:
       “Айлинон , айлинон!”

Собаки верны и надёжны,
Врагу образуют заслон.
Как дружбою жертвовать можно?!
Припев:
       Айлинон, айлинон!


Собаки такие же звери,
Как ты или я, или он,
И чувствуют так же потери,
Скорбят:
       “Айлинон, айлинон!”

Так скорбь о собаках невольно
В людской выливается стон:
“Кто жертвою стал добровольно,
Тому –
       Айлинон, айлинон!”


УТРО

Очнулся ясновидец Лин,
Услышав возрождённый лин,
Заметил свет среди долин.

И вышел Лин из темноты,
Стал изучать мои черты,
Спросил:
       - О ком скорбела ты?

- О каждом плачу: “Айлинон!”
В певцов могилу обращён
Благообразный Геликон.

Кто отличился, тот убит:
И Филаммон, и Фамирид,
Олен, Мусей, Орфей - молчит...

Чем, кроме стона “айлинон”,
Воздам я именам: Байрон
И Шелли, Маяковский
И Моцарт, Шуберт и Твардовский,
Шопен и Шиллер, Даль, Высоцкий,
Райх, Мейрхольд и Виктор Хара,
Цветаева и Енгибаров,
Есенин, Лермонтов, Тальков
И Пушкин?.. - “Кладбище китов”
Там, где хозяин Аполлон
Блюдёт ревнительно закон,
Сбивая слёту жизни звон, -
О, айлинон! О, айлинон! -
Я ненавижу Геликон!


- Что ж гнало тебя по планете, по свету?
Зачем же явилась на кладбище это?
Зачем потревожила вечного Лина?
Какая нужда в том, какая причина?

 - Не верю я вашему древнему мифу,
Что отнял Аид навсегда Эвридику.
Орфей её вывел! Ищу его всюду,
Чтоб он научил настоящему чуду!

- Хоть старость слезится, глаза разглядели:
Ко мне ты явилась-то из Лейбадеи.
Я понял по мне лишь заметному знаку:
Ты знаешь Трофония вещий оракул.

Трофоний разве не сказал,
Что стал мертвей холодных скал
И молчаливее степей
Орфей?

Трофоний не предупредил,
Что беспробудным сном почил,
Ушёл навеки от людей
Орфей?

И разве ты не поняла,
Что вязь гордиева узла
Легла на связки. Кто теперь
Орфей?!



- Сказал. Предупредил. Я поняла,
Но не поверила. Проверить слово надо.
Орфея пенью лютая волна
Корилась и внимали Симплегады .

Любили его песню небеса,
Леса и долы, камни, люди, звери, птицы.
Учитель мой способен чудеса
Творить! И я должна им научиться!

Скажи, где он? При имени его
Все встречные твоё упоминали имя.
Ты должен знать! Пусть будет нелегко,
С ним поделюсь я бедами своими.

- Ты думаешь, что ждёт тебя Орфей?
- Учитель где? С ним встретиться давно пора мне!
- Смотри! Вон силуэт среди ветвей!
Иди! Поговори с холодным камнем!

Добьёшься ли ответа сжатых скул?..
Уже бежишь? Моё не надо предсказанье?!
А я б тебе на славу намекнул,
Открыл бы путь всеобщего признанья...”


ПОТЕРЯ ВРЕМЕНИ

Два шага - и вот он,
Стоит у истока.
Вид вполоборота,
Глазница без ока.

 - Учитель, ну, здравствуй! -
Не дрогнули веки.
(Безглазый
Лик статуям делали греки.)

- Учитель мой, здравствуй! -
Ответом молчанье.
- По-прежнему властвуй! -
И снова молчанье.

- Учитель, ответь мне! -
Молчанье, молчанье...
От вод и ущелий
До крон и до тверди
Молчит всё на свете
Печально...


Учитель, что же ты молчишь?
Где песнопений карнавал?
Где сладкозвучия каскад?
Когда молчание - в обвал,
Тогда весь свет - кромешный ад.

Учитель, что же ты молчишь?
Уж лучше бы вовек не знать
Геройских подвигов твоих,
Чем по стопам твоим шагать,
Признав тщету путей земных.

Учитель, что же ты молчишь?
Уж лучше бы ты обошёл
Меня десятою тропой,
Чем петь, лаская. словно шёлк,
И приглашать: “Со мною пой!”

Учитель, что же ты молчишь?
Уж лучше б ты вонзил кинжал
В мою доверчивую грудь,
Чем ложь за пазухой держал,
Когда манил в счастливый путь.

Учитель, что же ты молчишь?!
Ты здесь один передо мной
Безглазой статуей торчишь.
И воды не вздохнут волной,
И ветром не шепнёт камыш...
Учитель, что же ты молчишь?.. -

Тишь...


Стекает каплями вода
Клепсидры...
Но и она укрощена,
Как видно...
Стекают каплями в года
Минуты...
Орфея дрогнула щека,
Как будто?..


Солнце ползёт невысоко
И задевает склоны.
Зашелестела осока,
Начала бить поклоны.

Воды реки неподвижны,
В небо глядят сурово.
Неподалёку чуть слышно
Грустно мычит корова.

С гор возвращают отару.
Блеяньем полны склоны.
Поле - муаровый траур
Памяти Персефоны .

Невыносима разлука
С самым родным, любимым...
Статуи сердце без стука...
Щёки белы, как зимы...


Как сон заснеженной травы,
Бесструнной лиры жалок вид.
Орфей не поднял головы.
 Орфей по-прежнему молчит.

Боится он случайных слов?
Неосторожности урок
Отлично выучен? Готов
Молчать пожизненно пророк?

Зря собранные в хор века
Передают из уст в уста,
Что страсть Орфея велика,
Сильна и преданна, чиста!

Да знал ли он тоску и боль?!
Да знал ли он дорогу в ад?!
Да вёл ли деву за собой?!
Да оглянулся ли назад?!

Певец молчит. Молчит Орфей.
Глуха молчания стена.
Он больше не поёт о ней.
Где Эвридика? С кем она?

Проходит время без числа,
Без звука... Горло давит ком:
Кому я боль свою несла?!
Участия искала в ком?!


С тоскою, но без укоризны
Я заклинаю: “Приезжай!
I miss you, but I don`t kiss you.
I shall not hold your hand by my ...

Мне не смириться с этой жизнью,
Мне холоден родимый край.
I miss you, but I don`t kiss you.
I shall not hold your hand by my...

Мне тесно под небесной высью,
Когда молчишь ты... Отвечай!
I miss you, but I don`t kiss you.
I shall not hold your hand by my...

Катюша! Катенька! Откликнись!
Услышь! Явись и забирай
Меня с собой! I want to kiss you!
I have to hold your hand by my !”


Под крышей с Солнцем и Луной,
В уютных, тёплых городах
Она не хочет быть со мной...
Она со мною не в ладах?

Я привыкаю к тишине
По телефону, у двери.
Нет дочке надобы во мне...
Приди! Присядь! Поговори!

Уехала так далеко,
Куда уводит только смерть...
А я тянусь вослед рукой
И голосом: “Ответь! Ответь!” -

Молчат пустынные года. -
“Ответь же, где среди дорог
Тот путь, ведущий в никуда?
Где в никогда настанет срок?” -

Ток не бежит по проводам...
Никак не отыскать следа... -
“Жизнь за тепло твоё отдам!” -
Молчат холодные года...


Как я верила в силу звучащего слова!
Голос выведет! - Так до сих пор мне казалось.
Мой поход не сулил окончанья такого:
В тупиковом молчании давит усталость.

Всё хорошее в прошлом. Погибшие даты
Только в памяти живы, но в сердце стучатся,
А оно, переполнено болью утраты,
Продолжает гнать кровь и живым называться...


На мрамор горечь слов и слёз излив,
Водою камня я не подточила.
В бездушном камне нет волненья хлебных нив.
На Геликон напрасно восходила!

Я вышла вон из текста. Я курю,
А за окном пробелом в эпизоде
Дождь многоточием ложится на зарю...
Нам не до героических рапсодий.


КОНЕЦ МАШРУТА

Бывает, отчаянье встанет стеной перед нами.
Пространство и время покроются чёрною краской.
Захочется выбросить всё, что хранилось годами.
Отчаянье зло закричит: “Всё напрасно, напрасно!”

И рвутся стихи, и сжигаются старые письма,
По ветру летят лепестки пересушенных лилий,
И первому встречному дарятся перстни и бисер,
Картины и фото - в утиль, перекупщику - книги.

Отчаянье сделает дело, остынет и схлынет.
Где стенка, в которую бился вчера головою?
Прошёл ураган, ни следа не оставил в пустыне.
Надежда шепнёт: “Не горюй! Всё вокруг - наживное!”


Шелестит листопад.
Листья кружатся в медленном танце.
Хоть и рухнул уклад,
Не торопятся с жизнью прощаться.
Шелестит листопад.
Листья шаркают - ветхие старцы -
И на старческий лад,
Засыпая, на землю ложатся.

В этом шелесте грусть -
Неумело, неловко прощанье.
Кто шепнул: “Я вернусь,
Если веришь в моё обещанье”?
Пусто. Грустно. И пусть
Кулачками сжимаются почки,
Я поверю, дождусь,
Как вернутся весною листочки!


Но дом разрушен и хозяева мертвы...
Меня упорно память возвращает
На ту веранду, в трепетность листвы,
В духовность лиц, как только заиграет
Рояль концертный - Блютнера рояль...
Бесхитростно Бетховена “К Элизе”
Мне дарит очарованную даль
В лирически озвученном капризе.
...Но дом разрушен! И хозяева - мертвы!


День сегодняшний проходит мимо,
Тёмных окон, запертых дверей.
День, постой! Ведь мы - неразделимы,
Нас с тобой - водою не разлей!

День, ответь, кому ты будешь нужен,
Если незаметно проскользнёшь?
Высохнут сверкающие лужи,
Отражавшие твой макинтош...

Кто переберёт твои минуты,
Словно чётки, в пальцах теребя,
Если ты уйдёшь в чужое утро,
Если не запомню я тебя?

...День ушёл, лишь улыбнулся мило,
На прощанье помахав рукой,
На бумагу вылился строкой:
“День сегодняшний проходит мимо...”

Вдруг из памяти с годами всплыло:
День тот был сентябрьский - золотой!



Есть в осени первоначальной... Стоп!
Об этом уже пето-перепето!
Многозначительно не морщу лоб. -
Печаль и золото - в стихах поэта.

Всё так же хороша природа-мать.
Всё те же клёны и дубы, и липы.
Нам Тютчева не перещеголять.
Своё увидеть в осени могли бы!

Природой каждому отпущен миг.
Моё мгновенье мной одной воспето!
(С портрета улыбнулся тёмный лик.)
Ноябрь дождём смывает краски лета.

Ноябрь завыл, сорвав последний лист
С верхушки засыпающего клёна,
А ветер - славный виолончелист -
На ветках пилит Брамса упоённо...

Ноябрь мой, ты ненавистен мне,
Как болдинские хмурые застенки!
Наперекор тебе пишу в тюрьме
Первоначальной осени оттенки!

Есть в осени первоначальной, есть:
Тепло земли, плоды полей и сада,
Огонь души, растраченный не весь!
В первоначальной осени - отрада!

“Есть в осени первоначальной...” Да!
Как, впрочем, “много есть того на свете,
Что и не снилось мудрецам...” (Когда
Пройдёт зима, найду слова о лете!)


Над домами голуби кружатся,
Взгляд на землю бросая искоса.
Там, внизу, ноябрьская лужица
То темнеет, как листья фикуса,
То сверкает, как солнце, искрами.
По теплу стосковались голуби,
Приземлились кругами быстрыми,
А вода холодна, как в проруби...


Вновь дождливая осень. Напрасны красы ожиданья.
Раскисают дороги, темнеют бетонные зданья.
Не хожу я гулять.
Окопалась я в доме. Вот кофе сварю по-турецки,
На диване под пледом, в клубочек свернувшись по-детски,
Буду книги листать,

Загуляю в коричнево-красных пейзажах Утрилло
И забуду про то, что за окнами хмуро и сыро,
Что кончается год.
На ненастье осеннее глупо, бессмысленно дуться.
Я гуляю по улицам солнечных дней репродукций.
Непогода - не в счёт!

Эти дни взаперти... Дождь стучит в подоконник железный...
Эти дни никогда не бывают пусты, бесполезны.
С ними мне повезло:
То, что в жаркие дни проплывало вдали караваном,
Что при ясной погоде казалось туманным и странным,
На бумагу легло...


Листья жгут. Повсюду дым и гарь.
Задыхается безветрием погода.
Отощал настенный календарь.
Окончание очередного года.

Осень дымом обвила подол.
Году с гулькин нос отмерены денёчки...
Сплю и вижу Ливадийский мол...
Брошу все свои дела без проволочки!

Перелётной птицею на юг
Надо улетать, пока не поздний вечер!
Там, в Крыму, меня заждался друг.
Год не кончится без долгожданной встречи!


Задрожал Геликон от порывов Борея.
Я - не мрамор! Уйду, хоть и слабо дыханье.
Солнце смотрит сквозь тучи, землицу не грея.
Надвигается зимнее солнцестоянье...