Меня ограбили, и наплевали в душу

Меня ограбили, и наплевали в душу,
И я не слышу,
Но пытаюсь слушать.
Забрали всё,
Забрали и меня –
Как такового, нет во мне огня,
Который я зажёг ещё давно,
Чтоб по пути во тьме не заблудиться.
Я прировнял все шансы к единице,
Она ведь грациознее нуля,
Ещё вращается Земля,
А я ведь жив, а значит, шансы есть,
И я их обозначил единицей.
Душа ещё летит свободной птицей,
Я жив,
Но в печень впился грив,
Сюжет античный,
Так оно и есть,
Но слово честь, наверное, античней.
А мир вдали,
Хрусталь уже разбился,
Мир поломался, затуманив путь,
Тот путь светился
Раньше,
Осветляя грудь.
Но путь исчез, и быстро, за чуть-чуть,
Чуть-чуть немного – половина чуть.
Меня ограбили, я не нашёл души,
Подумал только, точно наплевали,
Коня загнали,
Он валялся в мыле,
Про нас лишь скажут «жили-были»,
А эта жизнь,
Теперь в чужих руках,
И с нового коня опять срывает страх,
Как не держись,
Держаться бесполезно.
Но путь в тумане, слившемся со тьмой,
И я во тьме с туманом,
За спиной
Опять туман, опять сплошная тьма.
Подумать глубже,
А туман лишь слово,
Я повторюсь: опять и снова
Тьма – темнота,
И темнота лишь слово,
Вариантов нет – не одного другого
Слова: кроме двух,
И дух
Как камень падает с небес,
Его подхватит ангел или бес,
Не знаю, потому гадаю.
Я прировняю оба слова к единице,
Как шансы,
Ведь единица всё-таки не ноль,
И тьма как я играет свою роль,
В пустом колодце не найти воды,
И коль простился, больше не проститься,
Остался страх, и он всё тяжелее
С каждым разом.
Пройдусь я глазом
В темноте.
Но единицу бесполезно множить,
Полезней вычесть, если нет,
То сложить.