Крымские зарисовки - 1

КУЛИНАРНО – ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ЗАМЕТКА
Февраль. Милая провинциальная Евпатория. Мерзнет. Минус 25. Такого не помнят даже старожилы. Море во льдах, ветер скрежещет. После пяти вечера город вымирает. А точнее вымерзает. Темно, жутко, как в фильме катастроф. Редкий прохожий добежит до соседнего магазинчика. И только в местных кафешках и ресторанчиках жизнь по-прежнему берет свое.
Уютный трактир с живой музыкой, приятные собеседники мужеского полу, местный на удивление приятный коньяк и… селедка. Такой селедки нет больше нигде в мире. Она идет и к стандартной водочке и к винцу, и, как в нашем случае, к напитку, не позволяющему таких фривольностей. Но…, но…. Евпаторийская селедочка с лучком – это стержень, на который нанизывается все здешняя трапеза, которую приятно оттеняет -
- Коктебельский коньяк. Пять лет. Сначала «Ах!» Через пару тостов «Ух!» А потом наступает «Бли-и-и-н, умеют наши делать, не то, что хранцузики, мать вашу!» И тост. В стиле «Национальной особенности»: «Ну…. За патриотизм!» И лимончиком закусили.
Это наш менталитет. Все в кучу. А там разберемся. И ведь что удивительно – разбираемся. Не всегда, конечно, зато с энтузиазмом и редким напором.


КУЛИНАРНО - КАТАСТРОФИЧЕСКАЯ АРИФМЕТИКА
       Вечер. Номер дорогой черноморской гостиницы. Хочется есть. Спускаюсь вниз, изучаю меню. Боже! Здесь только салатов около 20 наименований!
- Что у Вас вкусненького из рыбки?
- Возьмите семгу по-царски.
Лады. Делаю заказ: рыбка (25 гривен), картошечка с лучком (2,5 гривны), сок (2,5 гривны) и пару кусочков хлеба (0,4 гривны). Приносят в номер божественное горячее блюдо. И счет. На… 150 гривен. Первая реакция - !!! Вторая реакция - ??? Спрашиваю официантку. Она:
- Да-к, 25 гривен стоит 100 грамм рыбы, а у вас 500.
И мило так улыбается, ангелочек. Минуточку… Я заказывала полкило еды?! Ответ, потрясающий по своей «логичности»:
- А разве вам не понравилась семга?
И смотрит на меня. Выжидательно. Ну, дескать, что скажешь, тетка ма-а-а-сковская. А что тут скажешь… Ничего. Действовать надо.
- Милая, платить буду после разговора с директором или кто там у вас есть старший.
Она что-то ехидненько вякает. Срываюсь:
- Вот лично Вы можете съесть полкило жирной рыбы? На ночь?!
Молчит, потупив глазки. Хочется визжать и топать ножками. Открываю дверь перед ее вредным, но ужасно очаровательным и трогательным носиком. Недоеденную рыбу прячу в холодильник. Пригодится для контрольного взвешивания ее бренных остатков. Я же видела, сколько там было. Ну… максимум 250 грамм, а съела я ровно половину (просто больше не влезло). Почему-то туда же в холодильник был спрятан счет.
       Прошло больше часа. Успокоилась. Одиннадцать вечера. Укладываюсь спать. В пограничье между сном и явью раздается стук в дверь. Понимаю кто. Не открываю. Через пять минут звонок по телефону. Администратор:
- Вы еще не спите?
Приторно сонным голосом что-то мычу, а в голове только одна известная фразочка: «Теперь нет!»
- Что там у вас за конфликт?!
- Милочка! – отвечаю, - я сплю, обо всем поговорим завтра.
- Нет, - говорит, - нужно сейчас выяснить.
Кому нужно?... Мне?... Пока телефонная трубка летела на рычаг слышала истошные нотки бедной женщины.
       Лежу и в уме произвожу нетрудные вычисления. Даже если согласиться с полкило рыбы, будь она неладна, в сумме получается 130, а не 150 гривен. Вскакиваю. Открываю холодильник, достаю счет. Действительно, интересненькая картинка получается. Сумма 130,4 гривны + процент (так и написано без пояснений – «%») = 150 гривен. Это высший пилотаж наглости. Смеялась от души. Веселые ребята эти крымчане. Обратно залезла под одеяло в прекрасном настроении. Не-е-е-т, наши нигде не пропадут… Мы им покажем кузькину………. Родина… Все кричат – уродина…А она мне нравится…Хоть и не хра-а-а-а...


КРУГОВОРОТ
Иван Яковлевич. Печоринский взгляд усталых глаз, интеллигентные манеры. Директор базы отдыха с красивым названием «Рубин», расположенной в Западном Крыму. При взгляде на окрестности хочется протяжно затянуть: «Степь, да степь кругом-о-о-о-м…» Но база симпатичная. Все так живенько и с милым сердцу любого советского человека провинциальным вкусом.
Иван Яковлевич мне должен. Много. Уже год. На мой часто задаваемый справедливый вопрос:
- Где деньги, Зин?
С завидным упорством и странной для меня последовательностью отвечает:
- А я и не отказываюсь.
И возмущение в голосе. Что поделаешь, местная манера общения. Мне даже как-то неудобно: такой приятный дядечка, а тут понаехали всякие столичные штучки и права качают.
И как с ним разговаривать? Как с малышом - простым и доходчивым языком, терпеливо повторяя одну и ту же фразу, не обращая внимания на истерики, капризы и нытье.
- Когда отдадите долг, дорогой Иван Яковлевич?
- Ну… не знаю…
- Когда отдадите долг, Иван Яковлевич?
- А как я отдам?! Я ж вашими деньгами налоги заплатил, материалы купил?!
- Когда отдадите долг Иван Яковлевич? ….
Через полчаса дошло.
- Я не могу отдать все. Отдам за вычетом 15%.
Приехали… Ха-ха! Но… Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Достаю калькулятор. Ага! Рано достала. Основной удар он нанес, когда я уже мысленно разложила свои денежки по полочкам.
- Деньги отдам через полгода.
Нокаут. Хватаю воздух ртом и не могу сказать ни слова.
- Ну… по рукам? – эдак вкрадчиво и тепло заглядывая в глаза торжественно протягивает к пожатию руку.
Через минуту прихожу в себя. Спокойненько, только спокойненько. Медленно-медленно вдыхаем воздух и мысленно говорим: «Я могу глубоко вздохнуть…. и успокоиться…» И ведь знает, зараза, что стоит мне только рот открыть, где надо и его размажут. Отшлепать что ли?
- Иван Яковлевич, наверное, нам стоит поговорить в другом месте.
- Еленочка Евгеньевна, ну что вы, в самом деле! Да, отдам я вам ваши денежки, да, Боже мой! Да, оно мне надо?!
- Мне нужно все и без каких-либо удержаний.
- А кто говорит про удержания?! Ну, вы меня обижаете, дорогуша.
О! Наконец! Улыбаюсь про себя и с облегчением спрашиваю:
- Иван Яковлевич, когда долг отдадите?
Думает… Минуту, другую… Укоризненно на меня смотрит и строго говорит:
- Как же я деньги отдам? Я ж налог заплатил, материалы купил…
И т.д. и т.п…

СТРАНА В СТРАНЕ
       Керченский полуостров – это особая страна Крыма. Это слияние двух морей – солидного Черного и его меньшего брата Азовского. Огромные, пустынные песчано-ракушечные пляжи, освежающий бриз, бездонное, открытое настежь небо, целебные источники с не очень ароматным запахом и земля, напичканная таким количеством истории, что становится жутко от осознания ее глубины, как в прямом, так и в переносном смысле. Весной просторы окрашиваются в алый цвет. По преданиям, там, где прошла война и пролилась в большом количестве людская кровь, вырастают маки. Маков здесь много. Ох, как много…
       Поражает и бедность, граничащая с нищетой. На фоне немногочисленных праздных отдыхающих, местные аборигены выглядят совсем несчастными. Больные и злые женщины. Вечно пьяные, грязные мужчины. Загорелые, подтянутые, назло удручающей действительности веселящиеся дети. Кучкующаяся и матерящаяся молодежь, в центре которой молодой человек носит орущий тяжелый допотопный магнитофон. Убогие дома, редкие старые машины с проржавленными боками, отсутствующими дворниками и протертыми салонами.
       Появляется странное и нигде больше не испытываемое чувство острой нехватки цивилизации, городской суеты и толп людей. Здесь просто необходимо все это. Оторванность от времени и всего внешнего мира, пустынность, заброшенность придавливает тяжким грузом.
       Вечер… Закат солнца, закат жизни, закат… Красный шар уходит в море, постепенно проявляются звезды, свежеет, меркнут звуки… Прислушайся! Присмотрись! Почувствуй всем телом! Идут великие химические процессы. Свет растворяется в бездонье. Соленая вода, тихонько набегая на твердь, создает новую искрящуюся субстанцию – маленькие водоворотики с песчинками, мальками и крошечными водорослями. А ты катализатор этих процессов. Без тебя ничего этого не будет. А, впрочем, и тебя уже нет. Ты растаял и сам стал частью – океана, Земли, Солнца, всей Вселенной… Всего мира… И в этот момент понимаешь главное: Ты не часть всего мира, ты и есть этот Мир..!
       Нигде в мире нет такого ощущения Бога, как здесь.


ПАРОМ «НАХИМОВ»
       Керченский пролив, местный Ла-Манш, соединяет две жизни, два разных мира. Из Порта Крым в Порт Кавказ. Из Крыма в Россию. Из прошлого в будущее. Из маленького в большое. Из гривен в рубли.
Февраль. Шесть часов вечера. Маленькое здание, где набралось с три десятка пассажиров на последний в этот день паром.
- Скоро нас станут пропускать? Через полчаса отправление, а нужно еще пройти через таможню… - то ли спрашиваю, то ли размышляю вслух.
- А все уже давно прошли, - как-то обыденно отвечает серьезная полная женщина с огромной сумищей.
Внимательно на нее смотрю, пытаясь найти хоть отблеск шутки в ее отсутствующем выражении лица.
- Как это прошли?…
- Вот так… - так же серьезно и без тени игры или улыбки отвечает толстушка.
Оборачиваюсь. На меня устремлены взгляды рядом стоящих. Серьезные, сосредоточенные. С вещами и баулами. У кого-то билетик в руках.
- А что же вы здесь делаете?
Пауза тянется. На лицах окружающих людей то же сосредоточенное выражение. И очень тихо. Засосало под ложечкой. Становится страшно. Не столько от того, что опоздала на паром, сколько от возможности оказаться рядом с таким количеством психически больных людей. Переспрашиваю женщину помоложе. Та смотрит на меня жалостливо, по-доброму, улыбается и молчит. Молчат и все остальные. Значит, я тихо сошла с ума?! Или это просто город, откуда нет выхода! Ни-ког-да! А что они все здесь делают? Ведь паром ушел. Мысли наслаиваются одна на другую.
- Да не расстраивайтесь вы так, милая, - обращается ко мне третья сердобольная душа, - Смотрите, у вас чемодан упал в грязь.
Но мне не до чемодана. У меня тихо едет крыша. В голове прокручиваются кадры из фильма «Город Зеро». Полный абсурд, невозможность, абсолютная черная дыра. На смену моей всегдашней суетливости приходит стопор.
- Ну, проходите граждане-товарищи-трудящиеся-и-паразитирующие, - на сцену выходит пузатый с красными глазами офицер.
Народ медленно выстраивается в аккуратную очередь. Не толкается, не спорит. Молчит. Я со стороны наблюдаю. Долго. Пока, наконец, не слышу знакомый голос:
- Скоро действительно закончится посадка.
Пробуждение было неожиданным и удивительно радостным, как после кошмара. Какое счастье, что все это сон. Какое счастье быть в разуме! С дурацкой улыбкой подхожу к молодому породистому таможеннику. Очень подробно, без раздражения рассказываю кто, откуда, что везете, как животик и родители не сумасшедшие. Через десять минут уже стою в тусклом, затхлом, но, как, ни странно, просторном и теплом помещении парома. Участники розыгрыша (а это почти все пассажиры) с добрыми лицами косятся на меня. Не подсмеиваются, не веселятся, не подначивают и не пытаются объясниться. Зачем? Концерт окончен. Эта дамочка (т.е. я) жива-здорова, в обморок не упала, в истерике не бьется, а мы (т.е. не я) немножко развлеклись. Находиться с ними рядом становится неуютно. «Мы чужие на этом празднике жизни…» - усмехаясь, говорит мое первое и разумное «я» второму - чуток рехнувшемуся. С тяжелым чемоданом перебираюсь на открытую палубу. Здесь пронизывающий, студеный, но такой свежий и полный жизни ветер!
И вдруг:
- Вау! Крысота-та-а какая! Ну, мы прям как ледокол «На-а-химов»!
От резкого возгласа, бессмысленности последнего словосочетания и несоответствия американского «Вау» всей дальнейшей фразе опять чувствую себя участником Театра Абсурда.
- Вы когда-нибудь видели та-а-кое?! – обращается ко мне автор вышеприведенной фразы – маленькая квадратная дамочка.
Я, наконец, смотрю туда, куда устремлен ее восторженный взгляд – на море. Передо мной льды, льдины, льдинки… Они по всему морю. Раскачиваются, иногда нежно налезая друг на друга, расплываются, оголяя воду, и, словно стесняясь, снова затягивают обнаженную морскую поверхность.
- Потрясающее, необычное, странное зрелище для Крыма! - отвечаю я, - но, может, мы придумаем другое название нашему ледоколу? «Нахимов» - это как-то пессимистично.
Меня не слышат, погруженные в свой детский восторг.
- Интересно, если мы будем тонуть, то сможем продержаться на вон той большой льдине до прихода спасателей? А?
- Нет, - со вздохом отвечаю, - слишком тонкий лед.
- Да… мы не челюскинцы…
Через пять минут молчаливого разглядывания моря во льдах, наконец, знакомимся. Оказывается тезки! Обе из Москвы. Обе едем в Анапу наиболее кривым маршрутом – через Керчь. В Порт-Кавказе и ее и меня встречает некий Владимир… Бывают же совпадения! Обе напрягаемся, но держим лицо. Ха-ха, ля-ля, прикурить - угостить и т.п. Бросаем взгляд друг на друга. «Может, все-таки посадить тебя, корову, вон на ту льдину?» - зло думаю я. «…и пустить тебя кататься по волнам - по морям, мокрая курица!» - продолжает мысленно моя попутчица. И улыбаемся, аж, за ушами трещит.
Ей удалось пройти таможню первой и выйти навстречу Володе значительно опередив меня. Соперницы, понимаешь…

ФИОЛЕНТ
       Ах! Какое чудесное и прекрасное место Фиолент - пригород Севастополя. Высокий берег -почти 200 метров!, узкая полоска каменисто-галечного пляжа и до умопомрачения прозрачная вода. Бухты, скалы, безлюдье и солнце, ежевечерне садящееся за морской горизонт.
Когда мы первый раз обозрели эти места с высокой скалы, где размещалась наша дача, то чуть не задохнулись от нахлынувшего чувства счастья и простора. Первый раз в жизни я поняла, что заплакать от восторга – это не литературный образ. Слезы текли и спазмами сдавливали горло.
       На следующий день, немного привыкнув к пейзажу с высоты полета птиц, решено было обозреть эти же места снизу, окунуться в живые воды, а, заодно, посмотреть на бухту со стороны моря, отплыв подальше от берега. Добраться до пляжа оказалось непросто. Спускались, пробираясь козьими тропами, чередующимися со старыми сломанными, крутыми лестницами и огромными валунами. Преодолев все трудности, мы очутились в невыносимо прекрасной бухте, разрезанной посередине огромным, сердитым куском скалы, упавшим миллион лет назад. Справа и слева от него можно было расположиться рядом с такими же, как мы немногочисленными козами, козликами и козлами. Наш выбор пал на правую сторону. Наверное, из противоречия мужской половине – любителям пойти налево.
       Бросив шлепки и сарафанчики, мы с благоговением вошли в живое тело моря. Оно баловало, ласкало, терло и нежно гладило подгорелые плечи, усталые ноги, еще вполне молодую обнаженную грудь. Насладившись младенческим ощущением заботы, прохлады и любви, было решено посмотреть на нашу дачу со стороны моря. Не торопясь и периодически оглядываясь назад, мы поплыли. С каждым поворотом головы нас ожидало новое маленькое открытие. Кусочек за кусочком становились видны такие внушительные вблизи и до смешного маленькие снизу дачи, сады и беседки. Менялись тени на скалах, придавая им различные фантастические очертания. Куда-то уходили голоса людей, размывались их контуры. Плыть становилось все труднее. Течение сносило в сторону, ветерок надувал небольшие, но вихрастые волночки. И в тот момент, когда было решено повернуть назад, справа от нас появился высокий сквозной грот через скалу. Течение нас туда и сносило – требовательно и не слишком спрашивая нашего мнения на этот счет.
       А мы и не сопротивлялись… Доверившись морю, подчинившись его желанию мы плыли и плыли все быстрее поглощаемые гротом. И чем ближе к его пасти мы подплывали, тем становилось темнее, тише и напряженнее. Волны стихли, ветер потух, а течение, ускоряясь, подталкивало к воротам в неведомый мир. Мы уже не гребли, а просто отдались морской настойчивости. Полностью. Без остатка. И в благодарность море подарило взлет невероятных эмоций! Нам открылась новая бухта, еще более сочная и совершенно безлюдная.
Выбравшись на берег, мы разложили свои голые тела на плоских камнях и с доисторическим восторгом наших далеких предков любили этот мир, давая ему имена. Вот солнце - это просто солнце. Не светило, не Ярило, не звезда. СОНЦЕ. В нем даже терялась буква «Л». А это - море. Просто море, настолько простое как мы сами, потому что живое. Не соленая вода, не курорт, не стихия. МО-РЕ… Как Ле-на… Мы забыли все, да и себя забыли. Молча, каждая отдавалась своим мечтам, мыслям, дремам, пока наслаждение не прервала полуденная жара.
       На обратном пути, лениво разгребая воду, мы мечтали о завтрашнем дне. Как сделаем импровизированный плот из надувного матраса, возьмем нехитрую снедь и воду и переправимся на целый день в это безлюдное место. Боже мой, как мы ошиблись. Но… это уже другая история ;))