Иуде

Опять привычный поцелуй
Не разорвал цепи предательств
Горит костёр из детских платьиц
Ты в пламя чистое не плюй.
Кривых кореньев карнавал
Рождает миллион иллюзий
И в голове гудит : «Ваал…»
А сердце терпит пытку блюзом.
Пиастры сыплешь в кошелёк
Пересчитай, их ровно тридцать
Путь на Голгофу недалёк
Там ждут ответственные лица.
Коктейль зазубренных речей
Каноном хоры распевают
И Некто мочится в ручей
Но подпевать не забывает.
Поёт какой-то Вор-раввин
Хотя ему и не до жиру
Поёт увядший мандарин
Он был у Флинта канониром.
И как на полотне Дали
Стоят сподвижники Вольтера
Чуть слышно карканье вдали
И томный шепот из партера.
И ржёт безумный дирижер:
«Концерт на славу… Вот потеха!»
И даже санитар-стажёр,
Забывшись, давится от смеха.
И строем, точно на парад,
Плечом к плечу и к лесу задом
Шагают дружно стар и млад
На совесть, но не за награду.
И вновь кричат: «Распни! Распни!»
И вновь, направив в землю пальцы,
Другими жертвуют они,
Что бы самим в живых остаться.
Всё ведая, но всё ж творя,
Творца, поставив жалкой тварью
К кресту, к подножью алтаря
Плеснут кровавой киноварью.
А после, сладостно прильнув
Губами к поминальной чаше,
Экстазно (даже не моргнув),
Они зайдутся в «Отченаше»
Когда порочные уста
Произнесут святое слово,
Ты вздрогнешь, словно от хлыста,
Но промолчишь, и будешь снова
Терзаться и корить других
За этот невозвратный миг.