Мы... друг друга

Мне нравятся поэты.
С ними моя любовь – как Христовы ноги. Они, как та женщина из Нового Завета, омывают её своими невыплаканными (а как иначе? Мужчины не плачут!) слезами, вытирают лоскутками недописанных стихов и присыпают лепестками прошлогодних астр или шуршащими воспоминаниями о первом в жизни "прощай навсегда" поцелуе.
Они смотрят всегда в глаза и верят, что в прошлой жизни я была деревом, а в этой отрастила крылья.
Когда я ухожу от них, за моей спиной ещё несколько дней виден полупрозрачный контур маховых перьев первого ряда. Пестрых, будто у кукушки.
Я в восторге от мужчин-праздников, мужчин-фламенко.
С такими любовь- фейерверк. Они поджигают бикфордов шнур моих наивных недопрожитостей и отбегают подальше: посмотреть, как моя любовь разрывает меня изнутри, вырываясь за границы меня разноцветными снопами искр.
Спустя неделю после прощания с ними я, бывает, нет-нет, да и заискрю.
Я питаю страсть к солнечным мальчикам, Сказочникам.
Они превращают любовь в воду, воду- в вино, а вино, пораздумав- в текилу. Потом раскручивают меня винтом и выпивают все чувства, что есть во мне, залпом. Я только смеюсь, когда вижу, как любовь нескончаемым серебристым водопадом кактусовой водки выливается в них.
А потом они гладят меня по голове и рассказывают мне длинные красивые сказки про ракушки и «чертовы пальцы» на морском берегу и тому подобные Ассолины радости.
Ухожу, но потом ещё долго вижу краем зрения алые паруса, мельтешащие на горизонте.
Я нахожу особую прелесть в мужчинах-гурманах, мужчинах- эстетах.
К таким, чтобы придтись ко двору, нужно успевать ровно в девять, чтобы успеть попасть между трубкой и бокалом прошлогоднего чилийского (О да, говорят, в последнее время чилийские вина получаются заметно интереснее французских!). Они готовят мою любовь, как японские повара-виртуозы готовят смертельно ядовитую рыбу фугу. Препарируют, красиво раскладывают на фарфоровой тарелочке среди розоватых имбирных ошметков наших позапрошлых и поза-бывших привязанностей. К концу нашей "трапезы" они, как правило, знают обо мне всё и во всех моих оттенках находят особую прелесть.
Уже забывая их, я всё ещё источаю пряный имбирный аромат. Он летит за мной шлейфом, задевая лица прохожих, и путается в ногах.