Стоял на площади и никого не трогал

Стоял на площади и никого не трогал -
Свое уже полвека как отвоевал…
Он охранял покой двенадцати героев,
Погибших осенью, «унылою порою»,
Из тех, кто с ходу город Таллинн штурмовал.
 
До города летели, что есть силы,
Одним броском, стремительным, как пуля…
От пуль погибших с поля выносили,
На плащпалатках по полУторкам грузили,
С собою брали, чтоб и те взглянули
На город серых башен, узких улиц,
Что мы такой ценой освободили.
 
Где в сквере возле церкви, после боя,
Штыки винтовок на штыки лопат меняли…
Долбили грунт и ломом, и киркою,
Для тех двенадцати, что принесли с собою
Последние окопы отрывали.

 
Салюта грохот – трижды, залпом в небо,
«Клянемся отомстить за вас, ребята!..»
Справлять поминки по погибшим будет ветер,
Двенадцать «соток» водки с ломтем хлеба...
А мы – в колонну, «Шагом марш!», вперед, на запад…
 
* * *

И через много лет на Тынисмяги,
Поправ и наплевав на все, что свято,
Прикрывшись тканью, газом и щитами,
Живые с виду люди с мертвыми глазами,
Во имя власти в плен возьмут Солдата.

* * *

А в те года тяжелым было небо,
Кострища Клоога дымом затмевали солнце...
Сжав кулаки, у братского погоста,
Над плитами на страже встала немо
Фигура молчаливого эстонца.