Тридцать сребреников

Коридорный сказал, что убрать нужно номер:
«Ключ на стол – и гуляй, где гуляешь ты там».
Я в ответ человеку: «Да чтоб я здесь помер!
Лучше выйдем со мною и выпьем сто грамм».
Мол, живу тут давно и плачу без задержек,
Не шумлю, не дерусь и ментов не боюсь,
Но к себе не пускаю – привычка такая,
Что моё, то во мне, пусть и в вашем г…

Коридорный сказал, что меня он не понял
Или понял не так, как хотел бы понять,
А за ним уже выползли хмурые кони –
Две извилины в ухе, других не найти.
Было жалко зеркал, витражей и цветочков –
Лепестки на полу, как в снегу конфетти,
Небо в крапинку, солнце в колючих осколках
И какие-то крики, и люди… и всё.

Капитан был уютен и сух, как портянки.
По слогам протокол или что там читал.
Выходило, что Энск превратил я в Помпею,
Полстраны – в инвалидов, полцарства – в труху.
Я сказал капитану: «А знаешь могу я
Тебе в жизни постылой чертовски помочь…»

Коридорный сказал, что он рад меня видеть.
«Ну, а это, – представил, – краса моя дочь!»