Наш кипеловский вояж - 11-я глава - часть 3-я

III

И вновь уселись мы в машины в раз погрустневшей тишине и зашуршали тихо шины, что б не мешать осмыслить мне всё то, что валом ныне встало, коль остудило житие тот жар желаний ли наивных, мечты о будущей стерне.
Лишь остудило, не убило, уроком тем давая знать, что надо всё с иным мерилом на горний путь, друзья, вставать… Не с тем, что явно в этом мире возродился из туе, а с тем, что в глупости забыли, предавшись ложной лепоте…
И снова мысли, мысли, мысли упрямо лезли чередой, как тот медведь, но наш, не гризли, уж пробирался ли тропой к своей подруге на подмогу, в пространстве чуя ту тревогу, что тайга ли донесла, иль, глянь, сорок ли голоса, коль в поднебесье верещали и кассандрами вещали – погибнет вскоре от разрыва злобной пули, не шальной, та, что в жизни этой мила, - с ней ль ходил на водопой… с ней ль, урча, в весну любился, с ней ль детишек ли зачал, с ней ль, пришла пора, простился, когда ж дозором встало край не спехом братцы обойти, порядок в весях навести…
А тут беда!!! Коль человек ли, когда-то милый добрый Друг, на потребу жажды славы иль потехи ли какой, раскидал силки расправы над бессловесною роднёй. Моя душа тут раздвоилась, и взвилась соколом ли Боль, – ведь пред Природою винилась, - на раны сыпалась вновь соль…
А за окном ужели встала тайга осеннею красой, в простор лесов собой ль манила и бурой зеленью полей, чуток пожухших на излёте сей поздней ль осени поры…

Уж краток путь тот наш по тракту. Завёл он вскоре ли в тупик, – открыв пред нами чудо-сказку – поляну дивной красоты, что собою холм венчала, да в окруженье тишины посредь таёжного забрала, - ужель мы здесь, пред ней, на "Вы"?
Она ж предстала величаво, - ведь то - урочище Гора, и пусть в туе былая слава, - во всей красе, ты глянь, она. И то ведь ветер подтвердил, над ней ли вея горделиво, чудной нам высвистав мотив, слова в котором: Диво! Диво!
Мы молча вышли из машин и встали, словно в изумленье, - пред нами даль, тайги ли ширь – Творца, Всевышнего Творенье! Куда ни глянь – леса, леса в зелёном елей окоёме, в златых ли проблесках осин, что в осень яростно горели. А там, ты глянь, уже ли роща стволов кудрявых с белизной пятном обширным к месту ль встала с подружкой милою сосной, что большей частью уж на взгорках качала чудною главой… а в низинках, перелеском, ольха серёжками звеня, с подругой вечной, ивой нежной, заполняла всё сполна… и Чистота… там Дух ли русский из века в век, как твердь, стоял – да будет так, в веках и вечно, - подумав, в слух ли, я сказал…
И шаг ступил, и поклонился, да в пояс, низко, и земли рукой дрожащей чуть коснулся, и прошептал: "Любя, прими!" Наш председатель в изумленье, - весь вид его – да что с тобой? Зачем же просишь позволенье? Ужель глаза, ты глянь, с слезой…
А я же просто улыбнулся, слегка смахнул рукой слезу, вокруг, волнуясь, осмотрелся, – Ах! Красота! Душой пою!!! Приник скорее к окуляру, что б чудо то быстрей заснять, и что б остыть в груди пожару, и передышку чувствам дать.
Пока снимал я всю округу, ушел в туе волненья жар, коль ветер вольный нежно веял, не раздув - уняв пожар.
Здесь должен я чуток поведать – какой ж была поляна та, что скрылась в далях среди леса, где нынче я, мои друзья, ногою радостно ступали, за всё Творца благодаря.
Легла она чуток овалом, всё больше к югу от холма… ручей посредь пролёг канавой, бежала ль в Вологду вода тем ручейком да в Синдошь, братцы, - она ж для Вологды сестра, что младшей издревле ли слыла, впадая – ширь ли ей даря… Вот только жаль – был не заметен для нас тот малый ручеёк, коль солнца жар да шустрый ветер всю влагу в нём в тот год извлёк…
А на вершине ли холма, не ровной встав там полосою, давно уж дикой ли росла рябинка с яблонькой-сестрою. Меж ними, глянь, берёзки ствол и вербы с ивой вперемежку, сморода черная плела ограду чудную собою… То там, то здесь прудов останки, - их было тут ужели пять, и ям оплывших ли глубоких – то колодцев, зрим, былая стать… давно уж сгнили, видим, срубы, вода из них в туе ушла, не промочить в них боле губы, как не испить целебный дар.
Там лишь тропиночка сбежала, едва заметно ли, с холма, - не рать ль какая наезжала набрать здесь ягод в туеса, а может быть ватагой дружной по ней да в рощу ли вбежать, что б набрать грибов в ней дружно – боровиков с груздями рать…
То предложил нам председатель, не в шутку ль, в рощу заманя, грибной поры, ты глянь, старатель – нам удовольствие даря… и мы вошли в простор сей рощи… нас окружила тишина, и воздух плыл целебный в лёгких, и раж обуял всех, меня…
И крик Валюши средь берёзок – Эгей! Смотрите! Я нашла! И подосиновик пригожий уже краснел в её руках. И даже, друг наш, председатель, глянь, срезал парочку грибов, а тут и я, мой друг-приятель, на чудо с сказки там набрёл – смотрел лукаво боровик… уж не в пространстве ль некий сдвиг, не поздней осени пора, а лета доброго страда…
Увы… недолгой, жаль всё ж, встала та прогулка по грибы, нас стезя другая звала - познать тайги сей миражи… Здесь недалече, в километре, в лесу ли заимка была, нам коротать в ней долгий вечер, под тихий треск в печи огня. То предложил нам председатель, как истый сват, мои друзья, - он веси данной ли хозяин, - нас вновь позвала колея пути-дороженьки не ровной… проститься нам пришла пора с поляной чудною, с Горою… в глазах ли грусть, увы, была, – когда ж мы свидимся с Тобою?