Они сидели на перроне вокзала жизни ожидания

       Они сидели на перроне вокзала жизни ожидания. Их тела были дряблые и старые. Жизнь скоротечна, она летела, неся и подметая после себя, всё то прекрасное что оставалось позади.
       Грустные мысли скользили вдоль перрона и не задерживались в минуте ожидания двигающей скорости увядающего тела. Всё было в тумане и прохладном зябком утреннем пробуждении чего-то нового и доброго. Ноги свисали над холодным металлом, и от того становилось холодно грустно. Усохшие тела приобретали форму неформенной массы, которую поезд может раздавить в каждую минуту.
       Но тела обезображенные старостью становились не заметными как утренний туман, зябко пролегавший над головами таких же одиноких и осенних листьев, которые падали на землю и также обретали форму чего-то невиданного и таинственного. И их ждала та же учесть что и людей, которые изношенны как кресты, давно начерчены не нами.
 Они были никому не нужны, их ждала та же учесть что и осеннюю листву.
 Крематории дымились серой дымкой, и листва сгорала, отдавая тепло в души человеческие. И туда же отсылали людей, в пылающую печь они были как тот крест давно прогнивший и лишний на земле. А трубы дымили, и всё живоё грелось теплом и жаром тлевшей листвы и душ сгоревших на жару.
 Земли так мало и всем не хватало, чтоб бесформенное тело покоилось там, откуда пришло.
       А их место занимали другие и так же ждали своей участи холода и отчуждения затмения и беспамятства.
       А поезд трогался и увозил всё те же потерянные мечтания и надежды. И только один вопрос был у листвы и душ. Зачем, зачем земля их временно приютила, что б потом отбросить в вечность и забытьё?

bgn