Старым развалинам посвящается

…Долго ли, коротко ли бродил Ходуль по-меж сосен и вышел к избушке на толстых ластах. На крылечке сидели две старушки. Одна, в цветастом платочке, старательно гребешком причесывала другую. Ходуль поклонился в пояс и молвил:
- Здравствуйте, баушки (старушки хихикнули)! Не дозволите ли гостю незваному отдохнуть у вас с дороги?
- Отчего ж не дозволить? Заходи, мил человек.
Ходуль втиснулся в дверь, снял мешок.
- Как же вы, баушки, сами тут проживаетесь? Не боязно?
- А тебе, милок, одному в лесу не боязно? - Ехидно ответствовала старушка в платочке. – Нам-то с Мусей привычно…
- Так я ж, - Ходуль выпрямился, - складу богатырского, косая сажень в плечах!
- Вот и садись, да сними с плечь эту Косую в саже… Отобедаешь с нами? Щец плошка, хлебца краюшка да молока кружка.
Ходуль сглотнул слюну.
- Спасибо, отобедаю. А молоко откуда у вас? Хлева-то я не приметил. Нешто козу в подполе держите?
- Зачем же козу? Птичье у нас молоко, вон давеча пингвины на север мигрировали…
- Так пингвины не летают! - Воскликнул грамотный Ходуль.
- Это потому, что не доят их. Сам посуди: каково это – летать с полным выменем…
Ходуль не нашелся, что ответить. А Муся толкнула подружку:
- Туська, за печкой следи.
Старушка в платке открыла заслонку и подбросила шишек. Ходуль глянул и изумился:
- Что за диво? Здесь, в глуши – печка микроволновая? Откель?
- Да геолог как-то один забрел, печку нам и оставил.
Ходуль растерялся.
- А геологу микроволновка зачем нужна была?
- Дак низачем. Он сам сказал: не нужна, мол, она мне, забирайте. Еще наказывал дровами не топить – говорил: вещь тонкая, деревом испортить недолго… Вот мы шишками и топим.
В избе потеплело. Туся развязала платок. Черепушка сияла чистейшей лысиной. Ходуль обомлел.
- Как это у вас? Само?
- Это? Это, милок, я парафином кажное утречко смазываю. Ишь, как на солнышке-то играет!
- Нет, я не про то… Волосьев-то нету совсем!
Туся посуровела и строго ответила:
- Такова моя, милок, гражданская позиция!
- Да неужто не жалко? – Не унимался Ходуль.
Глаза старушки затуманились. Муся подскочила к ней и оторвала ей голову. Ходуль охнул. А голова подмигнула, высунула язык и сказала:
- А снявши голову, по волосам не плачут! Так-то!
Муся проворчала:
- Она у нас всегда безголовая…
Голова широко улыбнулась, обнажив три ряда великолепных зубов.
Ходуль отшатнулся:
- Это, баушка, зачем же ты столько зубов вставила?
- Свои это, родимые. Первый ряд – молочные, потом кефирные, а задние кумысные.
- Молочные ж у детей только!
- А у нас возраст - в детство впадаем. Потом снова взрослеть будем. И так все время!
Туся, водрузив голову на место, доставала из печи горшок со щами. У Ходуля потекли слюнки.
- И мы с тобой отобедаем, гостюшка дорогой, - старушки вытащили пинцеты и дружно принялись щипать хлебный мякиш.
- Зачем вы его так? – Удивился Ходуль.
– Чтоб не переводился, - ответила Туся. - Слыхал, небось – если чего выщипывать – оно только пуще прирастать будет.
Муся прыснула. Ходуль покосился на нее.
– Ты ее не слушай! Хлеб надобно щипать, чтоб не спал. Снулая еда – вреднейшая штука, я тебе скажу. Знаешь ли ты, милок, что всякая усталость тела и духа от снулой еды образуется? Чего рот открыл? Оттого после обеда и голова бывает пустая, живот тяжелый да ноги немощные. И старость приходит. Ты знаешь, что такое СТАРОСТЬ?!! - Старушка грозно потрясла щипчиками, - это, милок, значит, что человек уСТАлостью обРОС. Вот чтоб не обрастать, надо еду кушать живехонькую!
- Что-то вы не больно молодые, - вредно заметил Ходуль, – сами сказывали, что возраст….
Старушки закивали.
- Возраст немалый. А видимость – она и есть видимость. В нашем-то возрасте выглядишь как хочешь, а не как природой дадено.
Ходуль не понял и хлеб щипать не стал. Съел все дочиста, вылизал плошку, выпрямился. Почувствовал, что мысли разбегаются, и неожиданно зевнул.
Зоркая Муся тут же предложила:
- А ты приляг, отдохни – вон на лавке.
Ходуль поглядел на лавку, подумал.
- А перинки у вас нет?
– Как же, есть перинка – в огороде, под пырей подкладываем, а то разрослось его нонче…Чтоб, значится, земля ему была пухом…
Ходуль не выдержал. От всего происходящего голова у него шла кругом.
- Нет, спасибо, загостился я… Пойду уж, пожалуй. Спасибо вам, хозяюшки, за приют, за хлеб-соль, за сказы дивные да советы премудрые…
Старушки выжидающе уставились на него.
- Э-э, чем мне вас отблагодарить? – Догадался Ходуль.
Глаза старушек заблестели.
- Станцуй нам об дверь!
- А… - сказал Ходуль и замолчал.
А потом они долго плясали об дверь, потом слушали, как поют валенки и снова плясали…

***
В раздумье Ходуль брел от домика. Вдруг спохватился: дорогу забыл спросить! Воротился к избе, смотрит: по огороду две девчушки носятся, махонькие совсем. Верещат, смехом заливаются, кидают друг в дружку шишками.
Румяная черноволосая озорница спряталась за поленницей, подружка с визгом швырнула в нее лаптем. Чернявая выскочила, сердито топнула:
- Туська! Да будь ты чуточку взрослее!
Меньшая тотчас насупила бровки и оборотилась девицей – коса рыжая в пол, глазищи зеленые, а сложена так – у Ходуля дыханье сперло: «Мать чесна! Ай да девка!» Туся обернулась, посмотрела на него внимательно:
- Забыл чего?
- Д-да… я, того, погощу у вас еще денек, - попросил Ходуль и густо покраснел.

И погостил. ))))))))