Обморозился

Сочинено на конкурс Святочных Рассказов.

Посвящается Элине - Алине Смелянской; Анне - Графоманке; Лене - Чёрной Лисе; Алёне - Елене Мироновой; Але - Тигрице Кусачей; Наташе - Иве Новой; Ире - Смарагде, Собачей Розе ets; ещё Анне - Агаше и Насте - Нейл
 



Руки опять стали болеть, мёрзнуть на ветру. Такое уже было, давно, давно-давно... врач (Сахарова, я её звал - тётя Сахарная) тогда сказала - от обморожения, посоветовала закалять. Ну я и закалял - в карманах не держал, приучился сцеплять за спиной, мыл холодной водой, играл в снежки без перчаток, снежных "зверюг", динозавров с сыном строили, сначала - холодно, а потом горячо и приятно кололо изнутри, ладони делались красными - масса удовольствия.
А в прошлую зиму купил себе всё-таки перчатки, лыжные. А в эту заметил - всё норовлю их взять с собой, хоть даже и не на лыжах, они удобные, тёплые, а иногда и надеваю, если ветер дует. И каждый раз, как надеваю - вспоминаю, как руки обморозил. Ещё в детском садике дело было.
Детсад назывался "Звонкий". Он относился к Шинному Заводу, шефы были - заводчане, родители. Ухоженный такой сад, помню, забор чинили шефы, так мой папа из обрезков всем желающим на скорую руку сделал по пистолету или по автомату, типа немецких, что мы тогда, конечно, звали - "Шмайссер". Их недолго делать - к одной палке прикрутить ещё две - покороче - "ручку" и подлинней - "рожок" - готово. Тра-ра-ра!!! Автоматы у всех немецкие, но за немцев играть ещё никто не хотел, это потом стало модно, когда "Семнадцать мгновений..." вышли, а пока - никто не хотел быть фрицем, само это слово воспринималось как разновидность унизительного мата. Ну а от этого были драки, воспитатели терпели - терпели, потом автоматы отняли, обшарили и ящики в раздевалке, всё выгребли и предъявили профкому завода. Шефской команде здорово попало, и родителю моему тоже.
Но мы всё равно воевали и дрались.
Вообще-то, постоянно мы не дрались, не выясняли - кто сильней?, в нашей группе был чётко определённый порядок, вопрос решался организованно. Решался так: вставали два мальчика между столов, хватали друг - друга за головы, начинали крутить. Кто соперника к столу прикрутит - тот и победитель, тот главней. Ну вот, все всех по-кругу перекрутили - и "порядок клевания" установлен. Я был, сколько помнится - пятый, но сильно от этого не страдал. Первый был друг Мишка. Раз, правда, я спровоцировал всеобщее перебарывание. Только появилась овсяная каша Геркулес, мама её добыла, принялась нас с сёстрами кормить - а я не ем. И невкусно, и жирный пончик - крепыш, нарисованный на коробке, не нравится, и само слово. Старшая сестра выяснила, кто такой Геркулес, и, под лозунгом - "от этой каши станешь сильнее" они с мамой в меня её втолкали. Ну, я заявился в детсад, и с порога, мол - сейчас будем перебарываться по гамбургскому счёту. Самое смешное, что от нахальства ли, отчего ли ещё - одолел Славку Паратова, поднялся в рейтинге на один пункт, а с Игорем Бортниковым - не справился. Ну, говорю, поем ещё волшебной каши Геркулес - всех переборю, а Мишку - к новому году. Тут про секретную кашу пришлось рассказать всем, и началось... то один, то другой герой, отведав овсянки, требовал нового турнира, помню, как у меня тогда шея болела... ууу.
Все примерно так и осталось, как было, видимо на всех каша равно подействовала, мы со Славкой и Игорёхой дольше всех друг другу выи гнули.
Ну вот - настоящие драки случались редко, Мишка поддерживал иерархию, не давал слабых бить.
А в войну мы с ним всегда играли вместе, я был изобретательный на сюжеты - то мы мост защищали, то нарочно кого-нибудь подохлее сдадим немцам в плен, или ещё девчонок можно было в плен сдать (плен - это беседка, такое понятное место), ну и выручать их героически. Ещё девчонки должны были быть санитарки. В тех войнах погибшему полагалось не шевелясь лежать мёртвому, рассказывая вслух стишок - до конца. Но санитарка могла подбежать, дотронуться, сказать волшебное - чикчик - вылечила!, и всё - встань и иди. (Ёкало что-то внутри, когда лечили). От этого санитарки ценились, но, когда их брали в плен - поколачивали, да и неохота было девчонкам в наши игры играть, и они затеют свой магазин с куличиками, одуванчики разложат на прилавках - досочках, зимой - цветные сосульки, а тут - бабах!, погром и принудительный призыв в санитарки.
Про цветные сосульки надо рассказать... откуда они. Зимой садик всегда красиво убирали.
Привозили несколько машин снега, на каждом участке возводили горку, поливали водой.
Папа мой строил всё время горку в виде самолёта, а один раз изваял танк, с башней, с пушкой - рукояткой от метлы, развел в воде какую-то краску и выкрасил его в зелёный цвет! Супер - мы в этом танкё ещё нор нарыли - тут все игры пошли уже от польского "четыре танкиста и собака". Зелёную краску он с завода приволок, они, шефы, ещё гирлянды вывешивали из лампочек, крашенных цапонлаком - кто помнит этот запах?, но та краска была другая. Но вот красной, что бы нарисовать красную звезду на башне танка, не нашлось, он выпросил у воспитателей гуаши, развёл её в банке. А кто-то из девчонок придумал остатки заморозить в формочках для песочницы, ну и началась "эпидемия". Воспитатели не противились, дали красок, сами помогали разводить, а то у многих получался цвет - серобуромалиновыйспродрисьюзелёного, ну и на крылечко выносили, замёрзнет - можно выбить из формочки, на прогулке играть, хвастаться. Малышам только не велели давать, чтоб те не наелись "леденчиков". Моя младшая, Ирка - так та - так и норовила начать лизать ледышку.
Ещё они их с прогулки тащили, прятали в шкафчики, в карманы - малыши.
Тут опять же шефы поработали - из обычных беседок сделали снежно-ледяные домики, а Батя исхитрился - в больших противнях, на которых нам сушили гренки к бульону, отлил для них цветные стёкла. Сказка! - родители обычно подходили к шести, да я всё завидовал тем, кого забирали после смены - в восьмом часу, в темноте. Но и мы - после тихого часа - на улицу, холодно, но красота! Гирлянды, крашенные цапоном, танк, на другом участке - слон - горка, и эти волшебные беседки с разноцветными стёклами. Дело - к Новому Году.
И ещё - забор садика по периметру был обсажен колючим боярышником, на нём ещё даже ягоды оставались, и к нему сгребали с участков весь снег, много - получилось, что весь садик обнесён снежной стеной.
Вот тут и начались события.
У нас появилась новая девочка. Звать - Марина, фамилия - Смирнова. Мы сразу все смирно встали - хороша. Глаза у неё были - как те голубые ледяные леденчики. Вот точно помню, не вру - просыпался в ночи оттого, что что-то, верно - сердце, заполняло всю грудь, тесно было, сладко, и непонятно-стыдно.
И ведь главное - в первые несколько дней она всё со мной рядом, мы к утреннику готовились, а на улице - мороз, не гуляли... Стишки учили - ну я языкастый. А Маринка всё так тихо говорила, ей вообще фамилия подходила - Смирнова, но стихи тоже рассказывала хорошо, много знала. И тогда ещё сказала - жалко, поздно я к вам в садик перешла, не успеем - а у нас в Барнауле я в прошлом году была Снежной Королевой.
Ну всё, прошел утренник, и морозы чуть ослабли и наша группа стала больше гулять. И Мишка опять - давай в войну!, а ты, Маринка, будешь наша Санитарка. У Маринки же в руках красивая розовая сосулька, она её первый раз близко видит. Вот до сих пор думаю, она на месте, тут-же всё и придумала. Говорит - нет, я в войну играть не буду, (ей, наверное, успели рассказать, что это такое), у нас в садике в Барнауле мальчики не играют в войну, а мы все играем в Снежную Королеву. Ну и поясняет - как. Мол, она - королева, ходит с сосулькой, и кто плохо себя ведёт, того сосулькой замораживает. Может, когда захочет, отморозить, а нет - так и стой столбом. Мишка идею поддержал, и я с охотой - так хотелось девочке понравиться. Ну вот, она - королева, мы стали - то ДедМорозы, то ещё - олени её, ходим, всех замораживаем, некоторых она в свиту берёт, и мальчишек, и девчонок, и всё не просто так - надо стих рассказать, и она даже какую-то клятву придумала.
Что дальше? - народу скоро начало надоедать стоять - пройдёт королева, пройдёт её свита - они и отмерзают. И Маринке стало больше проку от Мишки, чем от меня, я, скажем, Игорю Бортникову её распоряжение - Замёрзни! - ничем подкрепить не могу. А Мишка - может!
Дома я у старшей, Галки, распросил поподробней, кто такая Снежная Королева... ух, вот оно как!
Прихожу в садик, начинаю Маринке рассказывать, а она всё, оказывается, знает и мне говорит - молчи, сейчас тебя в оленя превращу или вообще - заморожу. Тут ещё что надо сказать - народ наш, хоть и повадился за спиной у королевы отмерзать, но это всё как-то нечестно казалось, не по-правилам. Нелегитимно! Зима была такая - трудно оспорить её власть.
А я и скажи - а я буду добрый ДедМороз, и я могу всех, кого захочу - отмораживать, вот!
- Не Можешь!
- Могу!
- Миша!!!
В общем, началась опять война, хлеще первой, что с деревянными шмайсерами, пленных брали, морозили зверски - снегу засыпали во все места - за шиворот, в сапоги, в рот. Больше за Мишкой народу пошло, но - он да Витька Каледников, второй в нашем рейтинге силачей, а так - больше всё дохлятина. Но они одолевали, меня поймали и уж заморозили, так заморозили! Главное - я варежки потерял, отбиваясь.
Мишка приволок меня в ту беседку, там Маринка сидит - Королева! А наши во главе с Витькой Сергеевым и Игорёхой (Славка, забыл сказать, тоже остался в свите, мы с ним рассорились, пока ломали друг-другу шеи, никто уступить не хотел), держатся ещё, укрепились у сарая с мётлами и лопатами. У Мишки проблема - меня бросить, понятное дело, тут-же разморожусь, но и у сарая без него Слава со их слабосильной командой не справится, оттуда - шум боя и призывные крики.
А Маринка ему, так-же ровно, тихо, ласково - иди, Мишенька, надо их всех переморозить!
Ну, он меня с помощью двух "оленей" разложил в беседке на лавке, один из них мне на живот уселся, ещё пара Маринкиных "снежинок" на ноги, второго оленя герой взнуздал, бросил на королеву взгляд и помчался добивать моих недозамороженных повстанцев.
А Королева ко мне - с ласковой речью. А в руке - сосулька, прямо - скипетр.
И от обиды, вот первый раз со мной такое было, черным залило всё, кровь - к голове, повезло Королеве, что мне сначала надо было визжащих снежинок с себя столкнуть, потом оленя из беседки вышибить... да нет, не смог бы я её ударить, нет. И поцеловать не смог. Я даже танцевать с девчонками не мог, всё "яблочко" плясал один, в костюме - матроске. Дотронуться сам не мог до девчонки, говорил же - когда санитарки чикчик-лечили - всё во мне дрожало. Это долго было - класса до восьмого...
Ну и от полной невозможности сделать хоть что-то я вообще обидой захлебнулся, покрушил в доме все ледяные сокровища, кроме того скипетра, что был в её руке, а голубые льдинки - глаза перепуганными были не дольше секунды, да на три, может быть, секунды - чуть потаяли, чуть.
А когда я прыгнул с лавки прямо в ледяное окошко - я уже их не видел, но, думаю, они опять оледенели, судя по тому властному крику в спину, что услышал.
Ну вот - выпрыгнул - и через сугроб, ту снежную стенку с боярышником - к забору, с мыслью - проберусь вдоль забора к сараю, нападу с тыла - оторву Мишке башку. Под тем боярышником можно было, согнувшись, пройти - летом, снизу ветки с колючками подстригали. А зима, снег. Пришлось мне ползти на четырёх костях, дополз поздно, вижу - войско разбито, Игорёху, похоже - сбросили с крыши сарая, кого-то тащат, и, уже - кричат с крыльца воспитательницы, медичка наша, НинВасильна бежит в распахнутом белом халате.
Опустился опять на снег, к воротам, за них... напротив стройка была, коробка, забрался в пустой подъезд. Там и сидел, пока вызванные с работы родители не пришли, Ирка - сестрёнка, говорят, ревела белугой на весь садик, порывалась Мишку бить. Ей и меня жалко, и самой обидно - он ведь ей шнурки ботинок завязывал всегда к прогулке, а потом они целовались...
Вот так и обморозился, по первому разу - руки.
Тот дом, где я прятался, достроили,когда я уже в школу пошёл, в нём сейчас мои родители живут. Колька - сын успел походить в этот же садик, "Звонкий", прямо под мамиными окнами. Она всё смотрела - не убежит ли? Нет, не убегал ни разу, да и нет уже теперь в садике гирлянд, горок - танков, чудесных ледяных домов с цветными стёклами.