Явление

ЯВЛЕНИЕ (ПОЭМА)

По вторникам приходит автолавка
в деревню, что напротив за рекой.
Со всех окрестных хуторов стремятся люди,
чтоб друг на друга поглядеть,
узнать что нового,
не помер ли кто часом,
не ждет ли кто гостей,
что там в последней серии случилось,
а заодно продуктов закупить,
да так, чтобы хватило на неделю
и чтоб осталось на портвейн и пиво,
портвейн - на месте, пиво – после бани,
во всей округе вторник – выходной.
 
И вот стоят у берега три лодки,
чтоб разъезжаться по домам с удобством,
тем более, что сумки с рюкзаками
у всех набиты под завязку.
И, реку преодолевая,
ведут беседу мужики и бабы:
какие гады мужики – вещают бабы,
какие бабы суки – мужики вещают.

Про жизнь в деревне всем доподлинно известно,
что никакой там жизни вовсе нету,
а есть лишь ожидание чего-то,
томление, тоска и нетерпенье,
а большинству фольклорного народа
так в жизни ничего и не придётся,
кроме того, чтобы трудиться в поле,
растить детей (один другого хуже),
пасти скотину, волочить хозяйство,
по осени за клюквою ходить,
чтоб к пенсии немного подработать,
по вторникам съезжаться в автолавке,
где мужики тайком от баб своих
портвейну выпьют, а потом
домой вернуться, чтоб от тех же баб
в который раз услышать укоризны,
что жизнь, мол, всю мою ты загубил,
что ни на что не годен, пьяная скотина,
и прочее и прочее и проч.,
а бабы втихаря утрут слезинки,
коров подоят и уткнутся
в очередной стандартный сериал,
которых в изобилье
"Россия" с "ОРТ" предоставляют.

И вот во вторник, после автолавки,
тринадцать человек увидели такое,
чего себе представить не могли,
хоть все кресты носили под рубахой,
и, вероятно, Библию читали,
на выборы ходили регулярно,
ругали перестройку, президента,
и ждали: ну когда-же наконец-то
разгонят демократов и подобных
и возвернутся взад большевики,
чтоб снова всё повсюду стало общим
и можно было бы, как прежде, воровать.

Идут, неся заветные котомки:
Богданиха, Цветиха, Дуся, Тоня,
Иван, мужик, что у кого-то был в гостях,
три бабушки, которых я не помню,
сосед Валера (бывший судовой механик),
лесник Сан-Саныч, старый пёс Пенёк
и я под номером тринадцатым иду.
Идём вдоль поля:
около болота лягушки квакают и комары кружАтся,
пройти уже осталось метров сто,
потом тропинки разойдутся
и все пойдут по разным хуторам;
и вдруг Богданиха, что первая идёт,
вниманье обращает на то, что аист нА поле сидит,
а может и стоит – не ясно точно,
поскольку зрением она весьма слаба.

Для местных аист – ну, никак не чудо:
на каждом на втором столбе их гнёзда,
живут они годами, да и многие
их могут различать по голосам,
по внешности и запаху
и по останкам земноводных,
которых аист потребляет в пищу.
Но этот - явно не такой, как все:
он и размером больше
и как-то странно он стоит на поле
и клюва, характерного для птиц
не видно, да и ноги
на человечьи, вроде бы похожи,
да и чего-то, вроде, не по-птичьи говорит.

Народ столпился на краю тропинки,
изрядно удивился, присмотрелся
и начал мненья разные вещать:
- Гляди-ка, что за птица расчуднАя!
- Да не, такая птица не бывает!
- А вроде бы на Штрауса похож, да токмо белый!
- Ту, у него не крылья - руки!
- Да не, вон крылья у неё!
- А ноги, как у человека, а перья тоже со спины торчать!
- Да, вы глядите - голая она!
- А на лицо - так, вроде, как мужик, да токмо белый весь какой-то!
- Какой же он мужик - ведь хера нету!
- А титек нет - так значит и не баба!
- Ой, лихонько моё, да это ж ангел!
- Окстися, дура, дома ангел твой!

А зверь нездешний, он же - птица расчуднАя,
стоял средь поля и шатался
и бормотал под нос невнятно.
Потом задёргался, захлопал крыльями слабея,
за куст сирени зацепился,
упал на четвереньки
и, руками в землю уперевшись,
издал неслыханный утробный звук,
мотая головой своей белёсой
подняться попытался, но не смог -
и рухнул среди поля,
неловко завалился на крыло
и газы выпустил и изо рта фонтаном брызнул,
кругом распространяя мятный запах.

- Гляди-ка, Ваня, он же пьяный!
- Нехорошо ему, Валера!
- Вот мой намедни гожий был - валялся так же!
- А может, всё же, это баба?
- А может - птица или зверь какой?
- Да ангел это - точно говорю!
- Сдурели вы - какой тут в жопу ангел! Мужик какой-то пьяный, вот и всё!
- Вот мой недавно тоже так валялся!
- Да где ты мужиков таких видала?
- По телявизиру и не такое кажут!
- Так что ж, из телевизора он, что ли, выпал?
- А по хер мне, откуда выпал - пойду Корову я доить!
- Вот мой напимши был - такой же!

А зверь загадочный стонал совсем по-человечьи,
держался зА голову крыльями, икал,
пытался было встать - не получалось,
и, по всему видать, действительно был плох.

Тут мужики слегка посовещались,
из рюкзака бутылку извлекли,
открыли и, налив стакан портвейна,
неспешно выпили, на корточки присели
и, закурив, задумались как быть.
 
Сосед Валера (бывший судовой механик)
весь мир обплавал и во всех портах пивАл,
четыре года, как на пенсию уж вышел,
но не нашёлся что сказать
(ну, разве что набор матросских междометий).

Иван (военный прапорщик запаса)
служил во многих городах и даже на войне,
потом уволился и стал продвинутым умельцем
и говорят, что Всё умел,
но тоже не нашёл разумных объяснений,
тому что видели тринадцать человек,
а так же старый пёс Пенёк.

Лесник Сан-Саныч в день ходил по сорок километров
и всю округу знал, как свои пять,
он с каждым зверем был в отдельных отношеньях,
к нему на свист сомы из речки выплывают,
но ангела живого не приходилось видеть и ему.

Мужик, что был в гостях (не помню у кого)
тот вовсе был доцент и многое в науке изучал,
но вынужден был он засомневаться
в науках, что научно объясняли,
что ангелов и Бога быть не может.

А бабки все (особенно те три,
которых я не помню) как ни странно,
одновременно встали на колени,
креститься начали, земные класть поклоны
и подвывать тихонько.

Ну а я... спокойно, не спеша и осторожно
в рюкзак полез за фотоаппаратом.
 
Тут Ангел наш слегка насторожИлся,
и посмотрел с мольбою на Валеру,
который ближе всех к нему стоял.
И был тот взгляд настолько мудр и печален,
настолько лучезарен и глубок,
что мужики без доли промедленья
из рюкзака ещё бутыль достали,
открыли и, стакан налив, Валере протянули.

Валера понял всё - какие тут слова -
но, шага не дойдя застыл в оцепененье,
поскольку только в Тот момент он осознал,
что это всё - НА САМОМ ДЕЛЕ!
А старый пёс Пенёк не долго думал,
он чужд был суеверий и науки -
он просто подошёл степенно
и ангельскую руку облизал.
Тут в небе радуга случилась,
да не одна, а целых три!

Валера(бывший судовой механик)
увидел что с собакой всё в порядке
решительно последний сделал шаг
и ангелу подАл стакан.
А Ангел не умел по-человечьи,
он слишком-слишком древней был породы,
но то, что ему очень-очень плохо,
тринадцать человек понять сумели:
Богданиха,Цветиха, Дуся, Тоня,
Иван, Мужик, что был в гостях,
три бабушки, которых я не помню,
сосед Валера, егерь наш Сан- Саныч,
и я под номером тринадцать,
а так же старый пёс Пенёк.
 
И АНГЕЛ НАКАТИЛ СТАКАН ПОРТВЕЙНА!
Который преподнёс ему Валера -
видать, в Раю бывает так херово,
что Ангелы заходят похмеляться
в те местности, где кроме автолавки
событий не бывает никаких.

И ангел стал похож на человека:
он выпрямился, выдохнул, встряхнулся,
Пенька погладил, поглядел на всех,
с улыбкой возвратил стакан Валере,
чихнул, расправил крылья и ВЗЛЕТЕЛ.
Летел сначала низко и немного криво,
но, видимо когда подействовал портвей,
полёт он выровнял и быстро-быстро-быстро
растаял в бесконечных небесах.

Все расходились по домам, храня молчанье.
Прошло немного времени с тех пор.

Недели две друг к другу бабки заходили,
пытаясь посудачить, да никак
всё разговор у них не клеился и даже
своим соседкам не сказали Ничего о том, что было,
ну, а после по "России" пошёл
какой-то бесконечный новый сериал
и как-то стало всё, как прежде.

Но видел я однажды,как Цветиха,
на место происшествия пришла
и что-то очень долго там искала.
Потом я видел Необычные цветы
на месте, где наш Ангел блеванул,
через неделю в лавке Тоня говорила,
что у Цветихи новый самогон
на травах и Цветах настоян -
ну очень гожий.
Хоть сам не пробовал, но верю.

И в тот же день Сан-Саныч под хмельком
рассказывал, что - как же так? -
всегда хожу с ружьём,
а в позапрошлый вторник позабыл,
а то бы непременно
диковинную птицу подстрелил;
про ангела не вспоминал и вовсе, но с тех пор
ему везёт с охотой и рыбалкой.
Не дам соврать - во всей округе равных нет.

А пёс Пенёк через неделю в лес ушёл и не вернулся -
наверное попал в собачий рай.

Ещё через неделю по дороге мне встретился Иван -
переглянулись, поздоровались,
но вспоминать и обсуждать не стали то Явленье,
хоть слышал я, что он наследство получил.

Мужик, который приезжал, уехал вскоре -
мне кажется, что он Явленье осознал.

А я отснял всю плёнку на фотоаппарате,
да, лучше б я её не проявлял -
засвечена была вся плёнка:
видать наш Ангел, по-любому
не позволял себя снимать,
поскольку Он - субъект другого мира,
а я - пока ещё не там.

Сосед Валера обнаружил дома вдруг
бутылку Крымского портвейна,
которого, ну никогда,
во вторничной той автолавке не бывает;
но не стал бутылку ту на экспертизу
он отправлять ни в Академию Наук, ни в Ватикан,
а просто взял - и в одиночку выпил,
и целый месяц благостный ходил.

Потом пять лет я не был в той деревне,
и вот приехал летом - видел всех,
не видел бабушек, которых я не помнил,
и мужика, который приезжал,
Зато видал Пенька: Сан-Саныч говорил,
что через год вернулся (весь седой).
А так - всё то же и все те же, но зато
теперь ещё и в пятницу приходит автолавка
(в деревню,что напротив за рекой).

 
Дмитрий Бациев
17.06.07. - 2.10.07