Лютику

Лютик знал – мало кто поверит в историю, рассказанную балладой, но не грустил об этом. Он знал, что баллады пишут не для того, чтобы им верили. Их пишут для того, чтобы волновать сердца.
Спустя несколько лет Лютик мог бы изменить содержание баллады, написать, как всё было на самом деле. Но не сделал этого. Ведь истинная история не взволновала бы никого. Кому хочется слушать о том, что ведьмак и Эсси расстались и больше уже никогда не встретились? О том, что четыре года спустя Эсси умерла во время бушевавшей в Вызиме эпидемии? О том, как он, Лютик, пронёс её на руках между сжигаемыми на кострах телами и похоронил далеко от города, в лесу, одинокую и спокойную, а вместе с ней, как она и просила, две вещи – её лютню и её голубую жемчужину. Жемчужину, с которой она не расставалась никогда.
Нет, Лютик оставил первоначальную версию баллады. Но всё равно так и не спел её. Никогда. Нигде. Никому.

А. Сапковский, Меч Предназначения


Серый пепел кружит над землёй, как танцующий снег,
И тончайшим седым покрывалом ложится на плечи –
И огонь погребальных костров приглушает свой блеск,
И всё тише и тише слышны похоронные речи.

Ты не сможешь забыть чёрный город, объятый огнём,
Раскалённой вуалью пожаров укрытый от взора,
Но ни разу, мой друг, никому не расскажешь о нём,
Помня пламя в глазах уцелевших от красного мора.

Мир не знает границ, и дороги свиваются в круг
Бесконечной строкой на страницах судьбы менестреля,
Но стократ тяжелей – тело девы в кольце твоих рук,
Чью короткую жизнь оборвал танец серой метели.

Ты в последнем порыве стремился вернуть ей тепло,
Обнимая сквозь слёзы с неистовой нежностью брата,
И шептал о любви, понимая, что время ушло
И за гранью миров не отыщет дороги возврата.

Ты питал её сердце отчаянной просьбой ожить,
Но угасшее пламя не слышало тщетного зова.
Может, кто-то об этом сумеет балладу сложить –
Только ты никогда не споёшь ни единого слова.

Ты не сможешь забыть, как шагал сквозь преграду костров,
Обжигая рассудок горячим дыханием смерти,
И упрямо шептал, и давал обещанья без слов,
И твердил о любви в раскалённых тисках круговерти.

Ты не сможешь забыть, милый друг, как в сомненьях решал,
Где оставить на вечный покой свою хрупкую ношу,
Как тоскующий ветер в печальных объятьях сжимал
И прохладным крылом холодил обожжённую кожу.

Ты умеешь в мелодию струн свои чувства вложить,
И людская молва называет прекрасным поэтом.
Только нынче, признай, ты не в силах балладу сложить,
Потому что любил…

…хоть не скажешь ни строчки об этом.

(01 декабря 2007 года)