Мой Есенин

Часть первая.
« Под окошком месяц».

Милый мой Сергунчик,
Гул стоит в трубе,
А меня все мучат
Думы о тебе.
Маюсь я вопросом-
Оттого не сплю-
Сам ли ты набросил
На себя петлю?

Много разных мыслей
Было в голове.
Жизни видел смысл ты
В творческой канве.
И была усладой
Жизни канитель.
Напевали складно
Ветер да метель.

Месяц жеребенком
Запрягался в сани.
Ты еще ребенком
Выбран небесами.
Пеньем лебединым
Радовал округу.
Спас наш триединый
Был надежным другом.

Книги голубиной
Напоенный светом,
Нес ты по равнинам
Истину Завета.
Дух твой уносился
В поднебесья царство
Голубого ситца,
Позабыв мытарства.

Словно в наважденье
Наслаждался небом,
Ожидал рожденья
Слов в посеве хлебном.
Но крута дорога,
Напряженна в небо,
Вот и с тайной Бога
В спор вступил нелепо.

Колесом за горы
Солнышко скатилось,
Рощи стали голы,
И осиротилась
Без тепла и света,
Потаенной грусти
Вмиг юдоль поэта, -
Стало зыбко, пусто.

Светоч небосвода
Променял на лунность.
Вот к чему приводит
Ветреная юность!
Словно забияка
Ты бродил по свету,
Хлеб давал собакам,
Крысам пел сонеты.

Очутился в тесном
Узком промежутке,
Яркий дар небесный
Принимал за шутку.
И с душой тревожной
Пил напропалую,
Проявлял безбожно
Лихость удалую.

То, что стало тесно,
Было мрачным знаком.
Под чужую песню
Хохотал и плакал.
Над окном к причалу
Месяц плыл по небу.
И таким печальным
Никогда ты не был.

В сердце беспричинно
Дома не построил.
И гнела кручина
Пораженьем Трои.
Враг забрался в душу
Хитрый и жестокий,
Светлый мир разрушил,
Осквернив истоки

Истины и веры.
Жерновами гнева
Ранил он безмерно,
Оголяя нервы.
И в гульбе смердящей,
В том кругу бездарном
Думал, что обрящешь
Свет в чаду угарном.

Но тебя отрадой
Награждали скупо.
Ты ж все ждал наградой
Розовый свой купол.
Горько было очень,
Что не верил в Бога,
И что опорочил
Ты Его, Серега.

Ты хамил, скандалил,
Чтоб гореть, мой милый.
Увлекали дали,
Высота томила.
Розу жабе мерзкой
Сватал, как повеса.
Ангела ты дерзко
Отдал в лапы беса.

"На планете хладной"
Жаба сердце студит.
Вот ни с кем не ладил,
Был чужим всем людям.
Покорился бесу
Ты потехи ради.
И не грабя лесом,
Сам себя ограбил.

Часть вторая.
«Отговорила роща золотая».

Так, для блага, для улыбок
Ты себя не уберег.
Столько сделано ошибок
В малой толике дорог.
Оттого и не мечталось,
Что дорога вкривь и вкось.
Слишком раннюю усталость
Испытать тебе пришлось.

Облетел ты очень рано.
Совесть листья, словно нож,
Обрезает, больно ранит, -
Пробкой душу не заткнешь.
И в бетон не взять природу –
Сквозь асфальт растет трава.
Нам душа дана от роду,
И она всегда права.

Обреченный на гоненья,
Ты испытывал тоску,
Но такие жизни звенья
Ждут пророков на веку.
У меня, дружочек милый,
Тоже полчище врагов.
А была бы я бескрылой,
Было б несколько всего.

Это терние не ново.
Наша жизнь - терновый куст.
Потому порою слово
Тоже горьким плодом с уст.
И смирился ты, взрослея,
Мир тебе, жизнь, - говорил.
Каждый миг и час лелеял,
С упоением творил.

И загул забылся прежний,
Все дышало новизной,
Полем веяло безбрежным,
Позади был вихрь и зной.
Только не давал покоя
Всюду черный человек,
Рушил хрупкие устои,
Страхи сеял в голове.

И сминал в комок картину,
Ту, где колосится рожь,
Черной, мерзкой паутиной
Нагонял кошмара дрожь.
И бродил в том околотке,
Словно кот ученый, бес.
Чибис и кулик болотный
В душу плакали тебе.

Все искал ты утешенья:
«Сыпь, тальяночка, играй»,
Но мешали прегрешенья
Возвратиться в отчий край.
Прозорливостью пророка,
«Мой окончен путь, - изрек,-
Не уйти от злого рока,
Наступил прощанья срок.

Все прошел я расстоянья,
Мир иной ждет впереди.
Но ничто то расставанье-
Буду жить у вас в груди.
От предвестия такого
Не грусти - тоску развей.
Умирать, увы, не ново,
Но и жить-то не новей…»


Часть третья.
«Лицом к лицу лица не увидать».

Все так и случилось,
Как ты сам предрек.
И твоей кончины
Все ж добился рок.
Ты себя не мучай,
Нам концы видны,
Что решил все случай -
Нет ничьей вины.

Ты писал об этом,
Все предвидел сам.
Даруют поэтам
Тайны небеса.
Гибели причина,
Очевидно, в том,
Что вошла кручина
В твой открытый дом.

Искренен был, светел,
Всех впускал туда,
Вот и не заметил,
Как вошла беда.
И заветы предков
Рьяно попирая,
Преступил запреты
«Пред рассветом края».

Вот исповедальный
Раздавался рокот
И «церквей – рыдальниц»
Колокольный ропот.
Променял на гумно
Ты дворец заветный
Благодать бездумно
Подарил ты ветру.

Без семьи, без дружбы
Был что иностранец.
И себе был чуждым -
Также больно ранил.
Ты не думай, братец,
Злобой изнываю,
Все спасенья ради –
Раны омываю.

Разделяю вроде
Долюшку лихую.
Воры не уводят
Лошадь ведь плохую.
Дорог ты и люб мне
Песнею народной
За тальянкой, лютней,
Словно братец сводный.

Ты ушел в край дальний,
Бунт смирив в душе,
Как многострадальный
Мученик уже.
И своею кровью
Искупил грехи.
Светятся любовью
Нежные стихи.

Спи в успокоенье,
Роще зеленеть!
Ведь сумело пенье
Бронзой прозвенеть!!!
Помнят, помнят люди
Славного певца.
И не позабудут –
Будешь жить в сердцах!!!

***

Он просит вам напомнить это.

Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот - и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта - ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черной жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, -

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
1923г.