Да, он видел своё сердце, уже вынутое из груди...

Да, он видел своё сердце, уже вынутое из груди.
Прости за улыбку невинного школьника,
Он больше не будет, он станет церковником.
Кровь на рёбрах уже не пугает.
Бёдра пылают красным.
Но не опасно избавляться от тела,
Когда мелом оно очерчено.
Запрела мечта о достойной погибели.
Мы были беззащитны, когда смотрели
На смерть трелей, спетых последней птицей,
Которой место заграницей оплачено.
Всё схвачено под руки и мы не при чём.
Лучом света озарились лужи крови.
Брови приподняв, виновник пил вино,
Но мы не будем называть его убийцей,
В лице его смерть, страх и ад.
Он распят не будет и в церковь не пойдёт,
Умрёт так, без раскаяния и слёз,
Чтобы мороз не прихватил щёки
Глубоким укусом. Не сможешь назвать
Трусом школьника, убившего злобу.
Микробы безволья убьют другого,
А этот с улыбкой, с подковой
Следом за правдой суровой
Уйдёт в небеса через круги ада,
Правда, забавно. Нам так и надо…