Назад

Закрывая глаза, я иду не вперёд, но назад
И железные листья под твёрдой подошвой шуршат.
Кто был здесь? Чей ботинок нарушил мой след?
Я кричу, но лишь ветер мне воет в ответ.

Кто забыл эту осень с холодной её мостовой?
Я не прошеным гостем ворвался к себе же домой.
По ржавеющим листьям назад я иду.
Уже месяца три здесь готовится небо ко сну.

Грязной моросью тучи мне плюнут в лицо.
Я шагаю назад. На родное своё, на крыльцо.
Занавески коричневым пледом закроют мой свет.
Я кричу, но живых в этом доме уж нет.

Бледно-жёлтое солнце забыло, как греть этот свет.
И я пячусь назад, мимо фальши, предательств, побед.
Мимо честности, чести, глухих поражений костров.
Сквозь анархию грязи и правды смиренных оков.

Там, где в лужах рождается новый, нелепый закат.
Он заката закат. Я кричу, тупа пятясь назад.
И черпаю вина из забытого всеми колодца,
И бросаю вниз грязь. Вряд ли кто-то вернётся…

Из забытых, веками ни кем уж не чтимых небес
Вырывается снег. Предвещая холодный конец
Всем, что было когда-то пожаром.
Белым, праведным даром
Он дарует здесь свет.
Колокольни глухой перезвон
Отыграет кончину печали:
Вначале
Истинно золотой,
Бесподобно простой
И немой,
А чуть позже,
Покрытою грязною ржавью.

Снег накроет всех нас ослепительным холодно-белым.
Снова пячусь назад, лишь дыханием пальцы и грея.
Напивая нелепый мотив про оранжевый день среди вьюг.
Я всё время зову, но лишь льдинок столкнувшихся звук,

Словно сказочный звон разливается в связный ответ:
«Посмотри же вперёд, в прошлом истины нет»