Смытому волной

Разлито какао в томлении духа, но светом столетий потери полны…
Потомкам со смыслом покажется глухо, но в этом и прелесть словесной волны –
МузЫки, влекущей подставиться задом
Для новых приятностей или для не –,
Для крыльев утерянных райского сада,
Которых для многих хватило б вполне,
Чтоб им заменить безвозвратность постелей – людского суда несуразностей ряд,
Чьи песни доныне поют свиристели, в сердца отдавая свой ангельский яд,
Который потом. наподобие слуха,
Бескрыло становится тенью прикрас,
Покрывших сознание легкостью пуха,
В волнующих снах возвращаясь не раз,
Не два и не три, а паломником чести вонзает вопроса бессмысленный взгляд,
Мол, как же прожить без прикрытия, если вся жизнь – нескончаемый бал-маскарад,
Рассудочный фарс и желаний разруха,
В которой последняя капля горчит,
Как недопеченного хлеба краюха,
Как наглый сосед, что с похмелья стучит
Нам в дверь и безумно поёт с перепоя, пытаясь представить последний парад,
В котором он в такт марширует с тобою, врубая в брусчатку надежд листопад,
Наград ожидая, ведь в горле то – сухо,
А я всё никак мужика не пойму…
Нет, всё, надоел : «Забирай рупь Петруха,
Но только смотри не сболтни никому
Из тех, кто живёт неизбежностью слома устоев, порядка, основ и преград,
Кому настоящее лучше былого, кто верит, что не был потерянным сад,
В котором судьба – заблудилась – старуха,
В котором – дорога к желаний мосту,
В котором немой, прошептавший на ухо,
Был слышен в округе почти за версту…
Эх, в рабстве, Петруха, разверзнутой пасти... Куда ж ты? Вернись, неразумный, не то
Познаешь страстей неуёмных напасти...
Опять не простился!
и... бросил пальто!"