Всю грязь обид...

Всю грязь обид не утопить и в море,
Она сгниёт у гнева на устах.
Шаги Судьбы всесильной в коридоре
Опять разбудят жалкий рабский страх.
Всё очевидно в простоте свинцовой,
В раскрытой пасти внутренность видна –
Во мне не зародиться вере новой,
Мне безразличен Бог и Сатана.
Была бы месть, быть может, новой верой,
Когда бы силы для неё нашлось,
Но я бессилен перед мразью серой,
Всё кончится лишь так, как началось.
А начиналось слабостью и болью,
И, сломленный врагами с детских лет,
Я встать не смог и вечно сыпал солью
На раны от ножей чужих побед.
Врагов встречал я всюду, люди были
Противны мне, а я противен им.
Как небо закрывают крылья пыли,
Так я был ими скрыт и был гоним.
О, если б был гонимым за идею
(фанатикам так хорошо в беде!) –
Я был бы ей ведом и жил бы ею,
Забыв порою даже о еде.
Но разум, подлый дар Судьбы глумливой,
Глушил во мне священный бред глупцов,
И я глядел со злобой молчаливой
На крашенную Ложь «святых отцов».
Хоть большинство живёт и без идеи,
Но мне не стыдно звон молитв желать:
Я одинок, земного ада змеи
Не устают терзать и пожирать.
Уже в глазах детей смешной и чуждый,
Я зря пытался стать одним из вас
(Увы, позорно добиваясь дружбы
Ничтожнейших людишек, и не раз!).
И, разумеется, Любовь бежала,
Меня завидев лишь издалека.
Любимая любимой не желала
Быть для меня, взирая свысока.
И в дни отчаянья душила злоба,
А злил, вонзаясь в мозг любой пустяк.
Но скрыта в чёрной мгле души утроба:
Ты для других – пятно или чудак.
Страдающие души – бездны боли,
Как объяснить их горсткой старых слов?!
Да и не хватит смелости и воли
Вглубь заглянуть, добраться до основ.
Основы душ стоят в болотной жиже,
Рождающей больные сны больных,
Чьи лица Древнее Безумье лижет…
Не то – что проза, смолкнет даже стих!
И стих смолкает, описать не смея
Тот Ужас, что таится в глубине,
А он, на дне сознанья вечно тлея,
Врывается огнём в неясном сне.
В нём ключ от человеческой природы:
Та жижа – вот основа всех основ,
Вот ваша суть, двуличные уроды!!!
Сквозь вашу речь я слышу крики сов.
Воспев перед другим святые кости,
Вы жрёте мясо, спрятавшись в норе.
Под мёртвой маской не увидишь злости,
Успев надеть личину на заре,
Вы носите её, но через щели
Для глаз, таращится голодный зверь.
Нет, скрыть всю правду люди не сумели,
Не заперли в бескрайний хаос дверь.
Оставлю, впрочем, эти обвиненья –
Кто суд над миром может совершить!?
Ведь неподсудны сильных преступленья,
Зачем бессильный гнев напрасно длить.
И за стихи надеюсь быть прощённым –
Не стоит за такое осуждать:
Нависла Скука надо мной туманом сонным
И делать нечего – вот я и сел писать.