Четвертовать четвертый четвертак...

Четверг..четвёртое и сорок сороков

Страховкой небу снизу станем, пусть,
Церковный клан вскипит от возмущенья
Под сказочные гимны всепрощенья
Всех тех, кого позвали в путь.
Мои молитвы – время для стихов,
Оставят боли старую одежду,
Воровкой на доверии надежду
И капельку удачи из подков.
Поверится, сейчас сорвётся стих,
Безудержный, как вечер соловья,
Либретто спишет дождь, и соло я
Останусь в белом шуме на двоих.
Восходит глаз заплаканный дождей,
Остудой кипень манная небес,
А человек, не ангел и не бес,
И пусть она не верит, даждь же ей
И им за просто так и без молитвы,
За сердце в рубчик, шьющий благодать
Из безотцовщины…всего, что просит мать
За жизни танец с саблями по бритве

jinok

* * *

Четвертовать четвертый четвертак... Три и три и три, будет дырка.

Горит батонов, пламя как в бидэ
Товарищей желудки. Познаются
Под всепрощенья молчаливых блюдце,
Бессонных глаз, кричащее тэ дэ –
Им не за что платить, копеек связки,
Когда с отрадой, думает предел.
По небу ураганно пролетел
Ансамбыль песни и народной пляски…
Не верь, ему в печали сожаленья
Зачем, ему с лампасами штаны?
Заплаканное облако мумы -
Коровы, не отмстит до воскресенья.
О безотцовщине хотелось рассказать,
Но саблей, перебит чренок, лопаты,
И месяц ослепительно, носатый
Остудой кипеж, не поднимет мать...

* * *

Письмо дорогому Инокентию Кониковскому, написанное на волне всеобщего восторга.

Дорогой Инокентий!

Намедни пробегал глазами один небезызвестный Вам журнал и с приятным удивлением обнаружил на 7574-й странице очередное принадлежащее Вашему бойкому перу стихотворение. Не могу отказать себе в удовольствии процитировать его здесь полностью, ибо последующие рассуждения мои требуют лежащего перед глазами предмета, предмета не в смысле материальном, а в смысле идеалистическом, каковым и является практически любой продукт поэтического вдохновения.

Четверг..четвёртое и сорок сороков

jinok

Страховкой небу снизу станем, пусть,
Церковный клан вскипит от возмущенья
Под сказочные гимны всепрощенья
Всех тех, кого позвали в путь.
Мои молитвы – время для стихов,
Оставят боли старую одежду,
Воровкой на доверии надежду
И капельку удачи из подков.
Поверится, сейчас сорвётся стих,
Безудержный как вечер соловья,
Либретто спишет дождь, и соло я
Останусь в белом шуме на двоих.
Восходит глаз заплаканный дождей,
Остудой кипень манная небес,
А человек, не ангел и не бес,
И пусть она не верит, даждь же ей
И им за просто так и без молитвы,
За сердце в рубчик, шьющий благодать
Из безотцовщины…всего, что просит мать
За жизни танец с саблями по бритве

(авторская пунктуация).

Не успев прочитать это творение по своему обыкновению в восьмой раз, я случайно перевернул страницу и с неменьшим удивлением обнаружил восторженную авторскую аннотацию к нему, каковая произвела на меня неизгладимое впечатление и, собственно, явилась поводом к написанию данного письма. Аннотацию я цитировать не стану, наверняка Вы уже выучили ее наизусть, да и к предмету нашего с Вами разговора она имеет лишь только побудительное отношение, а никак не противопоставляется.
Дорогой Инокентий, не хочу показаться Вам нескромным, но смею заверить Вас, что во всем нижеизложенном я руководствовался бессмертными строками Осипа Мандельштама: «… желательно, чтобы разговоры об искусстве отличались величайшей сдержанностью». Говоря об искусстве, поэт, несомненно, говорил главным образом о поэзии. Что же, сдержанность и терпимость это как раз то, что нужно при разговоре о Ваших поэтических достижениях, и я постараюсь насколько можно точнее следовать этим принципам.
Если позволите, я начну, пожалуй, с рутинной, технической стороны. Это может показаться Вам не очень интересным (а мне это кажется совершенно неинтересным), но, для начала, крайне необходимо сотворить скелет, каркас, который впоследствии обрастет плотью. Аналогия здесь проста: как известно, гармония человеческого тела обусловлена только в последнюю очередь красотою наружных покровов. Пропорции и совершенство скелета – вот начало этой гармонии. Положим на полочки Ваши слова, посчитаем слоги (для наглядности я позволил себе разбить стихотворение на четверостишия):

10/11/11/8
10/11/11/10
10/10/10/10
10/10/10/10
11/10/13/11

Ах, мой любимый ямб! Ах 10-11! Мой любимый размер!
Дорогой Инокентий! Зная Вашу склонность к поэтическим экспериментам, я, конечно, не в праве спрашивать Вас, ради чего Вы не выдержали далее предложенный Вами в первых трех строках размер, и какие художественные задачи решали Вы, беспорядочно прядая от мужской рифмы к женской. Вполне возможно, что неуловимый смысл в токовой организации стиха есть, но, по мне, он слишком уж неуловимый. Возвращаясь к аналогии о человеческом теле, вынужден констатировать, что Вы исторгли некоего уродца с разными руками, ногами и, может быть, даже головою, растущею из копчика. Само по себе это не очень страшно. Физическое уродство никогда не мешала духу подниматься на невиданную высоту, но о духе позже.
Хотелось бы сказать пару слов о непреложной и едва ли не главной составляющей поэтического произведения – рифме, ибо без этой пары слов письмо мое к Вам осталось бы неполным. Я очень рад сообщить Вам, что рифмы в стихотворении достаточно точные, есть даже откровенные находки: дождей – даждь же ей, соловья – соло я, небес – не бес. Это замечательно, что Вы остаетесь приверженцем эксперимента не только в размерной форме, но и в рифме.
Прежде, чем рассуждать о смысловом и духовном содержании стихотворения, совершенно необходимо привести авторскую пунктуацию к соответствию правилам русского литературного языка. Я ни в коем случае не упрекаю Вас в недостаточном почитании этих правил, так как, мне кажется, невозможно почитать то, о чем не имеешь ни малейшего представления. Учитывая чрезвычайно сложные Ваши отношения с русским словом, должен сказать, что задача эта представляется мне почти невыполнимой. Но, все же, попытаюсь.
Стихотворение состоит из четырех или пяти предложений. Откуда сомнения в количестве? Многоточие после «безотцовщины». Строго говоря, обычно многоточие завершает предложение по сути так же, как и обычная точка, только придавая фразе недосказанность. Следовательно, далее должно начинаться предложение новое. В авторской пунктуации возможно многоточием отделять друг от друга слова в одном предложении. Это может быть обусловлено авторским желанием создать видимый акцент, обратить внимание читателя, обострить восприятие. Мне пока неясно, какую роль играет означенное многоточие, позвольте мне вернуться к нему при разборе конкретного предложения (или предложений).

Первое предложение:

Страховкой небу снизу станем, пусть, церковный клан вскипит от возмущенья под сказочные гимны всепрощенья всех тех, кого позвали в путь.
(авторская пунктуация)

Здесь мы видим два независимых предложения, объединенных в одно сложное. Однако, совершенно непонятно, к какому из этих предложений относится тяготеющая к союзу частица «пусть». Если к первому, тогда можно говорить о том, что оно логически завершено, и после частицы должна стоять точка или восклицательный знак. (Пускай судьба забросит нас далеко, пускай!) Если же ко второму, тогда запятая после частицы не нужна, это грубая грамматическая ошибка. Так как сию секунду я являюсь простым читателем Вашего стихотворения, прошу меня понять и простить, дорогой Инокентий, я выбираю второй вариант, потому что первый создал бы впечатление совершенной оторванности церковного клана от вас, страхующих небо. Итак:

Страховкой небу снизу станем, пусть церковный клан вскипит от возмущенья под сказочные гимны всепрощенья всех тех, кого позвали в путь.

Второе предложение:

Мои молитвы – время для стихов, оставят боли старую одежду, воровкой на доверии надежду и капельку удачи из подков.
(авторская пунктуация)

Абсолютно прозрачное предложение с ярко выраженным подлежащим, подчеркнутым Вами: «Мои молитвы – время для стихов». Здесь также имеет место быть грубая грамматическая ошибка – запятая после подлежащего не нужна. Исправляем:

Мои молитвы – время для стихов оставят боли старую одежду, воровкой на доверии надежду и капельку удачи из подков.

Третье предложение:

Поверится, сейчас сорвётся стих, безудержный как вечер соловья, либретто спишет дождь, и соло я останусь в белом шуме на двоих.
(авторская пунктуация)

Снова сложное предложение, составленное из четырех связанных между собою предложений. Здесь нужно поставить запятую перед сравнительным оборотом «как вечер соловья». И опять грубая грамматическая ошибка. В сухом остатке:

Поверится, сейчас сорвётся стих, безудержный, как вечер соловья, либретто спишет дождь, и соло я останусь в белом шуме на двоих.

Наконец, последнее, самое тяжелое предложение:

Восходит глаз заплаканный дождей, остудой кипень манная небес, а человек, не ангел и не бес, и пусть она не верит, даждь же ей и им за просто так и без молитвы, за сердце в рубчик, шьющий благодать из безотцовщины… всего, что просит мать за жизни танец с саблями по бритве

Для того чтобы выверить пунктуацию этого предложения, прежде всего, нужно определить значения трех далеко необщеупотребимых слов: «остудой», «кипень», «даждь». С первыми двумя все очень просто, они есть у Даля:
Остуда – охлаждение приязни, размолвка, небольшая ссора… неприятность, обида, оскорбление, стыд…
Кипень – кипяток… белая пена от кипения (то же, что накипь).
Слово «даждь», вероятно, Вы употребляете в значении «дай». В словарях я его не нашел, вспоминаю только, что у славян был такой Даждьбог, скорее всего, от слова «дождь». Теперь, когда мы определились со значениями, перейдем, собственно, к пунктуации. Здесь я должен, дорогой Инокентий, как Ваш благодарный читатель, принять за аксиому авторское многоточие в середине предложения и не обращать на него никакого внимания. Вернее, мысленно заменить его надлежащей в этом месте запятой и успокоиться. Все остальные знаки препинания, по видимому, на месте, отсутствие же точки в конце предложения можно отнести к простой ошибке выпивохи-наборщика, коеи нередко встречаются в наших типографиях. Единственный вопрос вызывает вводное предложение «остудой кипень манная небес». Если доверять Вашей пунктуации (а не доверять было бы непростительно с моей стороны), здесь есть подлежащее (кипень манная небес) и скрытое сказуемое (опущен какой-то глагол, например, «будет»). Однако, опуская глагол, Вы вполне могли бы обозначить его «тире». Это, конечно, не является ошибкой, но создает кажущуюся натуральной иллюзию ошибки. Возглас же в сторону «и пусть она не верит» я бы на Вашем месте заключил бы в скобки, но, так как, безусловно, поэтом являетесь Вы, а не я, на Вашем месте я оказаться никак не могу, поэтому, дорогой Иннокентий, скобки можно и не ставить.
Уф! Позволю себе оформить Ваше стихотворение так, как бы оно вышло из под горячего пера редактора любого литературного журнала:

Страховкой небу снизу станем, пусть
Церковный клан вскипит от возмущенья
Под сказочные гимны всепрощенья
Всех тех, кого позвали в путь.
Мои молитвы – время для стихов
Оставят боли старую одежду,
Воровкой на доверии надежду
И капельку удачи из подков.
Поверится, сейчас сорвётся стих,
Безудержный, как вечер соловья,
Либретто спишет дождь, и соло я
Останусь в белом шуме на двоих.
Восходит глаз заплаканный дождей,
Остудой – кипень манная небес,
А человек, не ангел и не бес,
(И пусть она не верит), даждь же ей
И им за просто так и без молитвы,
За сердце в рубчик, шьющий благодать
Из безотцовщины, всего, что просит мать
За жизни танец с саблями по бритве.

Дорогой Инокентий! Я искренне надеюсь, что Вы извините меня за столь многословную техническую часть моего письма. Признаюсь, написание ее и самому мне не доставило никакого удовольствия. Рутина, она и в Африке – рутина, простите за банальность. Конечно, это далеко не все, что можно сказать о технической стороне вопроса. Поиски и сравнения анафор с эпифорами, сочетания гласных с шипящими и согласных со свистящими, разбор звукописи и перебор гладкописи и многая, многая еще я, если Вы не возражаете, оставлю на откуп будущим Вашим биографам и сетевым филологам с квадратными глазами. Но и без того видно, что каркас, созданный Вами, мягко говоря, несовершенен. Это мягко говоря, мы ведь условились с Вами о сдержанности, помните?
В следующем своем послании к Вам, я с истинной радостью перейду от материальной к духовной составляющей Вашего произведения.

С глубоким уважением,
Искренне Ваш,
Неодыкватный Аноним.