Питер

…В улыбке расплылся заплаканный Питер
Лед, статичность, мост ноября, столп указательный
Приходит пора памяти безбрежных распитий
Что так обязательны…

Московский вокзал. Железная гусеница зеленая
Наелась людских судеб, бутылок, разговоров, тамбурного дыма
Выпотрошилась на перрон всякими – так себе и холеными
Человеками, чемоданами, глазами, сумками, торопливо, нажимом

Серая асфальтированная полоса встреч и разлук – перрон
Больше никому нет дела до тех, с кем только что, как со святым отцом
И вот.. Московский вокзал. Под небом питерским поставлен, как трон
И внутри стоит огромная голова Петра с безразличным лицом

Куда ты приехала, ты, выкрашенная в рыже-желто-красный крик?
Наглотаться мутной воды неба, ободрать губы, целуя на Невском фонари?
Именно. Именно это. Орать на Гостином, пить у Мойки, дергать парик
Катькин.. Плакать в Малом Конюшенном, на Садовой нервно курить

Жить на Дыбенко с дырой в стене, за две голубые бумажки в месяц
В два ночи шептать Библию, хозяйки сцепились, рвут друг другу рты
За дверью твоей снятой комнаты с кухонным ножом лают и бесятся
И как знать, не ввалятся ли они прямо сейчас, чтобы и тебя в лоскуты

Они хорошие, как рассветёт. Как петух споёт, можно выходить, не боясь
А до той поры, ну что делать «Отче наш, ежи.. яси.. на небеси..»
И по стенам дырявой комнатки бредут – приходят.. и Еж, и Ясь
И ты читаешь им стихи про звон и великую безмятежную синь

Так что тебе делать в этом городе? Просыпаясь, ты чистишь зубы
Делаешь бутерброд с сыром, садишься у окна, наблюдаешь явления
И говоришь старшей хозяйке (матери) «Вон как разошлись ледорубы..
Морозно, голо.. я не знаю, куда отсюда идти.. какое моё направление»

Ты со старшей хозяйкой с недавних дней стала особенно близка
У старшей хозяйки парализована половина лица, суп мимо сочится
А у тебя, от недавней попытки верить в кого-то, парализована правая рука
Доктор сказал, это надолго, от предательства и не такое может случиться

Но будет, будет тебе добро. И побежишь в облаках-перинах
И будет тебе встреча, и это точно, мир щедр, выходи из тюрьмы
Капли на лобовом стекле, разговор, ужин, ёлки в витринах
Тёплые часы, согревающие в ка-мен-ных километрах зимы

Потом опять ветер Сенной, одна, всё, шире эпизода ты не смогла
Мало тебе.. Не хватило пол пенса тепла на выход из формы дули
Вот стрела жизни.. торчит в тощем сугробе.. бери, это твоя стрела
Так что же дальше, чудак, высаженный в холод и ленты улиц

Иди домой. Где дом? Иди домой. Где дом? Иди домой..
Иди туда, где тапки и зубная щетка, дыра в стене и подушка..
Дыбенко, шестой этаж, там меня всегда поджидает друг мой
Друг неизбежный – дочь хозяйки – на стационаре в психушке

С ней хорошо пить. Хорошо пить. И разницы нет никакой, кстати
Между официально нормальным и официально больным психически
Нас одинаково беспокоит форма грустных небес на закате
И убывающий алкоголь волнует тоже одинаково практически

Её волнуют рулоны желтые, краски рассохлись, она хочет дождик
Хочет вспомнить, как она сломалось, и рисует ноль, к холсту подойдя
Она предлагает Ноль галереям, и говорит, что она очень хороший художник
«Рейман – отличный водитель»(с) х/ф «Человек дождя»..

Но мы забыли сказать о том, что ночью ты пела, сидя в парадной
И твои красные губы, между прочим, вдохновляли пассажиров метро
И всё-таки.. небо неона тебя любило, лилось зеленью виноградной
И всё-таки.. как пел ход Невы, как целовали твои глаза арки дворов

Пусть, вчера ты шла по улицам, что-то такое вспомнила, и погасла
Взяла и разбила себя об стену, двойное сотрясение, череп непрочный
Два маринованных огурца, вареный картофель, луковица и масло
Мичуринская тюря.. Ты восстановишься, как Мичурин, это точно

Тебе по-прежнему некуда идти. Бледна, спит и больна мощь ратная..
Никуда не зовут, ты – ты, щупать глазами уток в пруду убежала
Будет, будет тебе поезд.. железная гусеница зеленая обратная
Всё пропила в поисках тепла.. всё, пустая.. возвращайся, пожалуй

Но мы забыли сказать, что каждый глоток мглы там звался «мон анжем»
И каждый бурый, втоптанный в небо день, успевал сказать столько
Что ты кричала потом в улицах, и небо овальное заливалось оранжем
И что Нева – это длинный танцкласс, где скомканная душа пляшет польку

Есть секрет. Ты так и не вернулась.. Трёхмерного изображения штиль
Глотки мутной воды неба, ободранные губы, слепые фонари Невского
Снег на Гостином, черный сон Грибоедова, сердце красное - на шпиль
Петропавловки.. Стоп-кадр.. Вечность.. За это спрашивать не с кого..