Глава xxiii

О том, как Сепультурий нашел себе попутчиков

Кто противнее многих на нюх и на вид,
Кто всегда втихаря или нет норовит
Не тому, так другим сделать пакость?
Кто, утробы портвейном залив,
Вместо платы трактирщику “накось”
Показав, в луже дрыхнет, счастлив?

Кто украсил похабством “общественный дом”,
На дворе постоялом имевшийся том?

Живописнейший вид эта пара
Представляет, читатель, собой:
Веет воздух ночной перегаром,
Заглушает икота прибой.

Олифант и Агу после буйной гульбы
В лапы Морфея вверили нити судьбы.

Но напрасно блаженствуют оба.
Нет! Героя шаги тяжелы -
И покойника вынут из гроба,
Протрезвят и пьянчуг пожилых.

Вынул Гоблин из лужи рассерженно нос
И послал в темноту немудрёный вопрос:

“Кто здесь топает ранней порою,
Как подагрой страдающий слон?
Шёл бы вон! Не спущу и герою
Свой нахально нарушенный сон!”

На доспехах стальных полыхнула заря,
И конец речи в гоблинском горле застрял.

Сепультурий в ответ: “Что ж, не скрою,
Я изрядно напуган. Так что ж
Вдруг замолк ты, не спустишь герою?
Ладно, спрячь свой иззубренный нож,

Не для мести пришёл я в ваш гнусный притон,
А за помощью, и не бесплатной притом”.

Вам известно людское устройство:
Жадность фраера губит всегда.
Ну а нелюди что?.. Беспокойство
Вмиг прошло, как сквозь сито вода.

И зрачки побелели от звона монет,
И от гордости по ветру пущен был след.

И того, кого так ненавидел,
Гоблин хрипло спросил: “Сколько дашь?
И хоть дюжину враз назови дел,
Всё исполним - оклад был бы наш.

Что же сделать: убавить насмешнику прыть
Или горло врагу твоему перегрызть?”

“Нет. С врагами я сам посчитаюсь,
С интересом взгляну на того,
Кто, в глаза надо мной насмехаясь,
Будет жив, и здоровьем его

Я клянусь, мне не нужно ни крови, ни душ,
Не сторонник напрасной резни я к тому ж.

К вам пришёл я с другим предложеньем -
Провожатыми верными быть
Мне в дальнейшем моём продвиженьи,
Славу в подвигах ратных добыть”.

Тут, сполна проявив свой природный талант
(Но не тот), в разговор встрял, икнув, Олифант.

“Что-то плохо тебя понимаю.
Я ведь думал, что ты, брат, умней, -
Он сказал беспрестанно икая, -
Трупы грабить - вот дело по мне!

А с героем громить неприятеля рать...
У ребёнка конфету трудней отобрать!”

“Не согласен и я, - молвил Гоблин, -
Хоть другой мой резон, но и то...
Все твердят, что хитёр я и злобен,
Но что глуп - не заявит никто.

Чтоб неблизкий опасный я путь предпочёл,
На него променяв кров, одежду и стол?!”

Сепультурий, однако, не сдался:
“М-да, сокровищ не жаждете вы...
При своём, значит, каждый остался.
Что ж, обидно. Прощайте, увы”.

“Погоди! - крикнул Гоблин, услышав то лишь, -
О каких о сокровищах ты говоришь?”

“Как, не слышали вы о Херургах
И несметных богатствах их стран,
О засушенных вражьих фигурках? -
Не один уж герой, обуян

Жаждой злата, не ведая собственных сил,
Под ножами Херургов навеки почил.

Отправляюсь я в Дальние Страны
По сугубо интимным делам.
Много бреда и россказней странных...”
“Но добычу - учти - пополам!” -

Заявил Страшный Зверь, весть заслышавши ту.
“На троих! - вставил Гоблин, - я тоже иду”.