Сеньоре za

Качает Иванова ржавый крюк.
Ремень расстёгнут. Галстук смят и сорван.
На фотографии - гадюка из гадюк.
Из-за неё - смазливая Изора.

Она стройна, в глазах её туман,
В короткой юбке стиснутые бёдра.
Из-за неё. Рождествеский роман.
За выдру эту. Стерву. Падлу. Морду.

С тобой совокупляющихся губ...
Спины твоей жасминовую качку.
Вспотевшую, в растопленном снегу,-
Паук со стрекозою на карачках.

Растрёпанную, жадную, в пыли,
Измазанную мёдом, Элюара
Цитирующую, в спазмах:"Исцели!" -
Визжащую в лоскутьях пеньюара.

Нагую. Оголённую. Порно -
Графическую. Ласковую. Нагло -
Смущённую. Невинную. Давно
бесстыжую, затасканную за угол.

Из-за неё. С тюльпанами у щёк,
С волшбой в неподнимаемых ресницах,
В засосах, с хрипотцой, с "Молю!Ещё!",
С магнитом чуть пониже поясницы.

Из-за неё. В саднящее тепло,
Где голос плоти скользкий, словно сало,
И вязкий, как нагретое стекло,
И жуткий, как у гибнущих русалок.

Паук со стрекозою на ветру,
И крюк, напоминающий о прочем.
Однажды он не смог, и, поутру
Остыл. Качаясь. Мокрый. Жалкий. Скорчен.