про лётчиков

О чём думает лётчик? Не простой, а первый пилот какого-нибудь авиалайнера, огромного, серебристого... Из тех, что гулким серебристым крестиком чертят синее небо белой полосой, которая всё расплывается и расплывается за ним, не в силах постичь сверхзвуковое счастье крылатого исполина.
О чём он думает? В его руках- руль (ой, штурвал!), вокруг куча загадочно и уютно светящихся приборов, и он, в отличие от нас, идиотов, знает их все, их назначение, мудрую электронную гармонию этих огонёчков и стрелочек. Рядом с ним- второй пилот, так же, как и первый, он держится за свой штурвал, ничем не отличающийся от штурвала первого пилота, но все, все на большом и счастливо гудящем самолёте понимают, что-таки круче всего быть первым...
и потому-то стюардесса, на униформе которой залегли столь глубокие от невероятной её груди тени, даже она, входя к ним в кабину смотрит своими умными глазами всегда всенепременно на первого пилота, и его лишь спрашивает о том, что принести им- чаю или там кофе?
смотрит ли он на её фигурку, которая в синем и вроде обезличивающем костюме столь желанна любому мужчине, и никакому порножурналу не поспорить с очертанием её юбки, по загадочной случайности чуть более короткой, чем нужно?
в его усталых глазах- ответственность за глупых пассажиров, что овечками ждут пристегнувшись посадки
и вот уж он чуть улыбается уголками рта второму пилоту, осталось немного, и монотонное бормотание штурмана приобретает смысл- скоро и конец рейса...
-Бабруйск, Бабруйск, борт1234хзещёсколькоцифр просит разрешения на посадку...
-борт1234хзещёсколькоцифр, это Бабруйск- посадку разрешаю, повторяю-борт1234хзещёсколькоцифр, это Бабруйск- посадку разрешаю...
и неведомо ни пассажирам, ни божественной ларисе ивановне, о чём же думает пилот, когда прижимает ревущее железо к земле, всё ближе, ближе к земле...

или вот капитаны дальнего плавания
на атомном ледоколе
посреди безукоризненно чистого капитанского мостика
стоит он, и сердцем, лишь сердцем слышит торосы, что ломает его корабль
а там, снаружи, стоит жуткий треск, и льды непокорно крошатся, но сразу обступают корабль вновь, сзади
среди холодной и молчаливой пустыни- махина лекола как песчинка
один капитан чувствует это, вдыхая утренний запах кофе
а ведь два часа ночи, и почти все спят
впереди, в белом безмолвии севера, где-то впереди
дожидаются большого ледокола неунывающие полярные исследователи
пока спасения и не видно, и воет лишь холодный слепящий ветер, да северное сияние освещает смертоносную поверхность замёрзшего моря
но полярники не унывают
они поют песенки регги
и потихоньку приучают белых медведей курить марихуану
и ждут большого корабля, который спешит к ним через мороз и ветер
и капитана ждут- чтоб он был там, на мостике, как всегда
он должен услышать от них ещё раз
про ноу воман но край
и белых медведей, которых никогда не видел сам
****
я хотел бы вернуть словам их первоначальный смысл
нам не холодно и не жарко
и не мы управляем чуткой мускулистой рукой огромными машинами, не нам учить белых медведей курить беспалева, дожидаясь солнца

большой корабль
самолёт в небе

это в сущности всё, что я бы хотел сказать


корабль
самолёт



капитан
лётчик