Похождения Маркиза де Режабля 8. Сын де Режабля

Бывал я на погосте в эту среду
Придать могилкам предков должный вид
Глядь – у холма Державина, соседа
Священник в рясе благостно стоит

И вспомнил – только я да бабка Лиза
Приходим на могилу ту порой…
Поэтому и стал в тот день сюрпризом
Служитель культа с рыжей бородой

Я пригляделся – в иноческой рясе
Был человек, по виду молодой,
Испачканный кладбИщенскою грязью,
С матерчатой котомкой за спиной

И, судя по всему, совсем не местный
Приехал издалёка, видно, он
К тому ж (как стало позже мне известно),
Мирскою жизнью был не умудрён

Я наблюдаю: вот он вынул… скрипку
Из своего заплечного мешка
И молча на маркизову могилку
ПолОжил… от креста на два вершка…

Тут любопытство на того мужчину
Затмило для меня весь Белый Свет
Пошёл, представился, всё чин-по-чину,
Мол, Перьев, От Паяльника Поэт

Глазами голубыми-голубыми
Взглянул В МЕНЯ сей странный персонаж
Словами русскими, но явно неродными
Мне отвечал… (он не совсем был НАШ):

“Я из Финляндия…Я есть не местный життель
Я – инок Дмитрий, иеромонах…
Тамм… русский православный был обитель
Вся жизнь провёл я тамм, в ея стенах…

А здесь… не знать… тогда, в Ерусалиме
Виденье было мне в Святой Земля,
Когда молился на Горе…Маслине
Тамм… Ангел Странный вдруг увидел я

Одежда бел, но плох… небритт, однако
В индейских наизнанку сапогах…
Не говорил он слов, не делал знаков,”—
Рассказывал мне иеромонах,

- Но скриппка как-то с Неба зазвучала,
Продолжил Дмитрий дальше свой рассказ,
- Но… этто… будто речь она играла
Словами, брат, вотт как тебя сейчас:

Иди пешком до Костромская област,
Вотт прямо здесь отсюда и ступай…
На Север, - скриппка пела хуман голос,
В Россия, до деревни Карравай…”

“До Караваева,” - поправил я монаха
“Да, Карраваево, спасибо, кийтос, брат…
Через границы шёл… трясло от страха
Тамм палестинский, тамм турецкий автомат…

Я должен быть у бабки…Лизаветы,
Державин Лизавета… скриппку взять
И класть ту скриппку на могилу этту,
А ей приветт от Поля передать…

Кто этот Поль – я, брат, совсем не знаю
Державин Павел Феофилыч здесь лежит…
Написсано – я русский понимаю
Когда волнуюсь, плоха говоритт…”

“Да не волнуйся, Дима, принц скитальцев
Державин – он и есть Поль де Режабль
Кем был ещё он? Да не хватит пальцев!…
Ну надо ж - с Палестины пришагал!

Кто был тот Ангел, я, пожалуй, знаю –
Седой висок с ТОЙ ночи до сих пор…
Пойдём ко мне, Димитрий, поболтаем
Но только будет длинным разговор

При жизни мог он, Дима, и не ЭТО!
Он ТЕ ещё завинчивал финты…
Я только не могу найти ответа –
При чём же, Дима, здесь конкретно ТЫ?”

“Он СЫН МОЙ, Перьев, - скрипка вдруг запела,
Запела пиччикато, без смычка, -
Тому лет сорок, Павел, было дело…
Послушай, не прими за дурачка…”

“Какой Вы дурачок, Пал Феофилыч? –
Я скрипке еле слышно отвечал,
- Мне на ногах стоять хватило б силы…”
Брат Дмитрий тоже, видно, не скучал –

Он на колени рухнул прямо в лужу
Таких чудес он в жизни не видал
(Ему стакан, пожалуй, будет нужен)
Вот что нам Феофилыч рассказал:

“Туман. Стокгольм. Проваленная явка…
Я бегал от кого-то по Чухне
(Виной всему была, конечно, пьянка)
Укрыться мне пришлось в монастыре

Но монастырь был женский, к сожаленью…
А может, к счастью, как нам знать порой?
Решение принял я в одно мгновенье –
Пришлось переодеться ИХ СЕСТРОЙ

Соседка в кельи нашей догадалась,
Другие ж не узнали ничего –
Она же никому не проболталась,
Что я не женщина… то мать была ЕГО

Грешили с ней мы, Дима, что же делать?
Попробуй было с ней не согреши…
Во все с ней тяжкие мы там пустились смело
Где там уж до спасения души?

Скандал, конечно, был, как ты родился
Но из сестёр кто ж бросит мать с дитём?
А след простыл мой – я давно уж скрылся
Всё улеглось – и я опять в Стокгольм…

А ты и жил так в монастырских стенах
Взрослее вырос – отдали в мужской
Но кровь моя в твоих струилась венах
И по тебе объят я был тоской…

Но Время округлит углы, однако,
Я по России гоголем гулял
Ты рос в Суоми, вырос, стал монахом
Я о тебе, мой сын, не забывал

Но Бог не дал нам в ЭТОМ Свете встречи
ОН был Отцом, но с именем твоим
Себе ты ОТЧЕСТВО нахомутал на плечи
Ты – ДМИТРИЙ ПАВЛОВИЧ, живи, как русский, с ним

Ужель достойна Правда Человека?
Не зря ж ты, Дима, шёл издалека!
Что скажешь, сын? Да ты белее снега…
Ступай, сосед, отпаивай сынка…”

Тут звуки скрипки перешли в брянченье
И стали непохожи на слова –
С церковной звонницы звучал призыв к вечерне
Отец Игнатий бил в колокола…


 10 сентября 2007