Чайка

Чайка
 Моей жене Нине Истоминой,
 похороненной в Гефсимании

У седого моря много мыслей разных,
Я нашел и сразу перелил в слова.
Оттого, что море велико, как праздник,
Кружится у пьяной чайки голова.

Над морским безбрежьем ей не знать покоя,
Протрезвится птице просто не дано.
Ей не стать иною – что тому виною?
Может быть заката красное вино.

Может быть волны живительная влага,
Или облаков большие острова,
Или тучи лучше бурые, как брага
Или дождик звездный или синева.

Небом опьянила, как все это было,
Чайка, ты забыла, чья скажи вина?
В том, что пьяной кружишь,
В том, что часто тужишь,
В том, что так тревожно,
В том, что так пьяна.
 
Море, только море виновато в этом.
В море столько пены, жаль, что жизнь одна,
Так зачем все море и зимой и летом,
Опьяняя чайку, просит:- Пей до дна.

Чайка пьет, хмелея, моря нет милее.
Только морем чайка может дорожить.
Чайка пьет, хмелеет, море не мелеет.
Дно пока достанешь – перестанешь жить.

Ей до дна бы выпить, песен всех не выпеть.
Ветер крылья треплет, ветер – ветерок.
Пусть у чайки этой песня не допета,
Ночь, собрав все звезды, ей плетет венок.

И, как чайка, также опьянен Вселенной.
Никогда не стану слишком трезвый вновь.
Потому что пьяным море по колено,
Даже и такое море, как любовь.
 1975 г.