Юдоль земная. гл. 1-30

цикл миниатюр о моём детстве-отрочестве-юности из автобиографического романа "Юдоль земная"
Тома поТомкам... =)

Детские воспоминания всегда трогательные и чистые, ведь именно в детстве всё воспринимается более остро и чувственно. С годами как-то теряется эта острота восприятия. Накладывается, наверное, отпечаток прожитых лет и притупляются эмоции. Взрослея, мы равнодушнее воспринимаем многие вещи. Возможно, этот факт и подтолкнул меня к тому, чтобы записать самые запомнившиеся моменты моего детства…
Помню, как в детстве свежий, морозный воздух перехватывал дыхание и радовал первый снег. Как лазали по высоченным сугробам, лепили снеговиков и катались «паровозом» с горки. Ранней весной я приходила в восторг от движения первых ручьёв под тонким, хрустальным льдом, а так же, от набухающих почек сирени под окном и пения первого жаворонка в безоблачной лазури неба. Летние вечера наполнялись соловьиным пением, стрекотом цикад и запахом ночной фиалки, а звёздное небо казалось бездонным и таинственным. Осень завораживала разноцветьем листьев, нежной вуалью паутины и грустными слезами дождя.
Разве возможно забыть, как однажды в детстве меня поразил контраст между счастьем и горем: на одной улице в посёлке гуляла свадьба - весёлая, со множеством гостей... А через несколько домов, на этой же стороне улицы, хоронили девочку в свадебном платье, только что окончившую школу. Помню, как тогда у меня возникло ощущение какой-то высшей несправедливости. Я не понимала: как можно веселиться, если у других такое горе. Расстроенная, я рассказала об этом маме и, грустно вздохнув, она покачала головой…
     - Ну что поделаешь? Это жизнь… К свадьбе молодые, небось, полгода готовились, а горе по соседству пришло внезапно… Кто ж тут виноват…
Тогда я попыталась, впервые, как-то оправдать чужую бестактность…

ТАЁЖНЫЙ МЁД
канули в лету мои воспоминанья...
берег родной, только речка другая...(с)

Родилась я в затерянной среди вековой тайги дальневосточной деревушке.
Когда маме пришлось меня рожать, акушерка едва успела добежать до нашего дома.
Мой первый крик был с восторгом принят двумя моими старшими братьями и сестрой. Так я появилась на свет.
У нас был деревянный дом и небольшой участок земли возле дома.
Была ещё небольшая пасека. Она кормила всю нашу семью и, какую-то часть мёда ещё сдавали государству.
До сих пор помню запах и вкус этого мёда, практически, на нём ведь и выросла.
Из детства помнится многое. И тайга, и светлая речушка, и тигровые лилии, и пчёлы...
Как-то отец занялся перекачкой мёда. День был солнечный, яркий. В воздухе витал волшебный запах цветов и мёда.
Старшие дети в тот день просто сбежали купаться на речку, боялись, чтобы пчёлы не искусали.
Обычно отец ставил посреди двора медогонку - огромную бочку, в которую качали мёд.
На голову он надевал шляпу с сеткой, аккуратно вытаскивал из ульев рамы и ставил их в медогонку.
Потревоженные пчёлы, возмущённо жужжа, заполняли собой всё пространство двора, и не было от них никакого спасу.
Мне на тот момент было года три-четыре. Я вышла во двор и с любопытством наблюдала за происходящим.
Глядя на папу, усердно вертящего ручку медогонки, и ещё не осознавая всей опасности, я стояла с ним рядом.
Он же был настолько сосредоточен на своей работе, что не сразу меня и заметил.
Глядя в бочку, где крутились рамы с медовыми сотами, я с волнением наблюдала за трагедией.
В бочку залетали пчёлы, падали в мёд и мне было нестерпимо жаль их.
Наконец, заметив меня, папа крикнул, чтобы я немедленно уходила.
Вокруг меня, так же, кружились пчёлы, а он не мог отойти от ульев.
Мамы рядом не было, я же уходить, явно, не собиралась. Зрелище казалось мне любопытным и необычным.
Желая хоть как-то отвлечь, увести от опасности, папа дал мне в руки рамку с медовыми сотами и отправил к маме.
Осознавая важность дела, которое мне доверили, я ухватилась ручонками за раму и понесла в дом.
Вокруг ещё больше закружили пчёлы и, уж и не знаю, как это произошло, одна из пчёл, вдруг, ужалила меня в лоб.
От неожиданности я зажмурила глаза и пронзительно завизжала!
На крик из дома выбежала мама, и забрав из рук раму с сотами, увела меня со двора в дом.
Если вас когда либо жалили пчёлы, то вы, наверное, помните какой водяной отёк получается от укуса пчелы?
Мне хватило одного раза чтобы, познав пчелиный укус, больше никогда не приближаться к ним так близко.

УКРОТИТЕЛЬНИЦА
На тот момент мне было годика два. Смешной карапуз, как все дети. Я уже вовсю лепетала и задавала свои тысячи "почему".
Два моих брата и сестра, конечно же, не могли ответить на все мои вопросы и, попросту сбегали от меня к своим друзьям.
Оставаясь в одиночестве, когда мама была занята своими делами, а папа был на работе, я развлекалась, как могла.
Уже в малолетстве проявлялся мой настырный характер. Проще говоря, доставала я всех домашних своей неуёмной любознательностью.
В один из таких дней, когда старшие дети сбежали гулять на улицу, объектом моего внимания стала наша кошка Мурка.
Она сладко спала на подоконнике, свернувшись клубочком, когда мне на ум пришла гениальная идея.
Уж не знаю, как и почему, вдруг, пришла такая мысль в мою детскую головку - я решила дрессировать Мурку.
В нашем доме были низкие, широкие подоконники. Обычно, на них стояли горшочки с комнатными цветами, но один из подоконников всегда был пуст.
Его облюбовала наша Мурка, да и я частенько сидела на нём, глядя в окно или играя с игрушками.
.....Я залезла на подоконник и стала тормошить Мурку. Она нехотя потянулась и уставилась на меня не понимающими сонными глазами.
     - Мурка, дай лапку! - сказала я, - и протянула ей свою ладошку.
Кошка, никак не отреагировав на мой призыв, спрыгнула с подоконника и, подняв хвост трубой, гордо удалилась.
Да не тут-то было! Я с небывалой резвостью, так же, спрыгнула с подоконника и настигла Мурку в другой комнате.
Притащив её на подоконник, я усадила её напротив себя и стала настойчиво повторять, каждый раз протягивая ладошку в сторону Мурки:
     - Мурка, дай лапку!  Мурка, дай лапку!  Мурка, дай лапку!...
Недоуменно глядя на меня, Мурка лапку не подавала и, в очередной раз спрыгивая с подоконника, уходила.
Каждый раз, я догоняла Мурку, терпеливо усаживала напротив и продолжала монотонно бубнить:
     - Мурка, дай лапку!  Мурка, дай лапку!  Мурка, дай лапку!...
Эта дрессировка продолжалась довольно долго. Кошка, имея терпение, на меня не гневалась, но и дрессировке поддаваться не желала.
Время от времени в комнату заглядывала мама, молча улыбалась и уходила, довольная тем, что я увлечена своей игрой.
Только, в какой-то момент, моё ангельское терпение неожиданно закончилось.
Неведомо уж в который раз, вернув Мурку на место, я встряхнула её хорошенько, как куклу и, укусила прямо за кончик носа!
От неожиданности, Мурка жалобно мяукнула, но так и не выпустив коготков, осталась сидеть на месте! Это была уже победа!
Мама вошла в комнату, когда я, протягивая Мурке свою ладошку, снова терпеливо и настойчиво повторяла:
     - Мурка, дай лапку!  Мурка, дай лапку!  Мурка, дай лапку!...
     - Томочка, ну что ж ты Мурку-то мучаешь? - укоризненно произнесла мама
И в этот момент случилось чудо - Мурка протянула мне свою мягкую лапку!
Схватив Мурку в свои объятья, я радовалась своей маленькой победе, по-детски искренне и непосредственно...
     - Нет! Ну это ж надо! Научила всё-таки! - изумлённо расхохоталась мама, - Укротительница ты моя!

ГОЛОВАСТИК
Дальний Восток. Середина лета. От полуденного солнца спасение только в прохладной воде нашей речушки.
Она широка и глубока. В её прозрачных волнах весело искрятся солнечные лучи...
Сестра сидит рядом с подружкой и, лениво греясь на солнышке, доверяет ей свои нехитрые девчоночьи секреты.
Я бегу по песчаному берегу реки, топая ножками по волне и, ликуя, повизгиваю от прохладных брызг окатывающих меня с ног до головы.
Мне всего четыре года. Эдакий головастик на тоненьких ножках с тщедушным тельцем...
Предоставленная самой себе, я играю с волной, которая вдруг подхватывает меня и уносит в глубину.
Испугаться не успеваю. Меня переворачивает на спину и, я вижу сквозь толщу прозрачной зеленоватой воды яркие солнечные лучи.
Понимаю, что тону и... удивляюсь - как это могло произойти? В голове мелькает совсем недетская, грустная мысль:
     - Сейчас утону и, этого даже никто не заметит...
Мгновения тянутся как в замедленном кино. Моя голова оказывается ниже моих ног и, вижу как в воде появляется ещё кто-то.
Этот кто-то хватает меня за ногу и отчаянно тянет туда, где солнечные лучи.
Испугавшись этого неожиданного действия, я  открываю рот и беззвучно кричу, пуская пузыри.
.....Долго не могу прокашляться. Сижу укутанная в полотенце, реву. Меня всю трясёт, наверное, от пережитого страха.
Сестра сидит рядом. Она, так же, перепугана и тоже ревёт. Ей всего лишь восемь лет, но для меня она - взрослая.
Глядя на неё, перепуганную и ревущую, понимаю, что виновата и, не понимаю, как это могло случиться.
Согревшись на солнышке и успокоившись, мы уходим домой.
По дороге домой, сестра, строго настрого запретила говорить о происшедшем маме.
Памятуя о пережитом, долгие годы я не могла сказать ей об этом...

МАЛЕНЬКАЯ ЛЕДИ
Мне четыре  года. Сегодня первое сентября и, мои старшие братья и сестра собираются в школу.
Мама суетится и наглаживает им одежду. Моя сестра Люба стоит в белоснежном фартуке и бантах, на фартуке у неё приколота октябрятская звёздочка. Сегодня она идёт во второй класс.
Средний брат Витя идёт уже в четвёртый и, у него, так же, как у старшего брата Коли, повязан пионерский галстук, только Коля идёт в этом году в шестой класс.
За этими хлопотами всем не до меня, а мне тоже хочется надеть на себя что-то красивое. Я дёргаю маму за подол платья и, чуть не плача, шепчу:
          - Мам... ну, мааам... а меня ты нарядишь красивой?
Мама, наконец-то, обращает на меня внимание и соглашается:
          - Ну, хорошо! Давай и тебя нарядим, сейчас и сфотографируемся заодно.
Она надевает на меня костюм из коричневой ткани, совсем как у сестры школьное платье: юбка на резинке и блузка с воротником «матроской» и, я чувствую себя самой счастливой.
В это время во двор дома заходит фотограф и, моё волнение нарастает. Я надеваю на голову соломенную шляпку, которую не так давно купила мне мама и, беру в руки сумочку с бантиком – мою гордость.
Глядя на меня, братья и сестра прыскают со смеху, а мама уговаривает меня не надевать шляпку и оставить сумочку. Я упрямо и, чуть ли не со слезами, отстаиваю свой образ маленькой леди. И, наконец, все со мной соглашаются.
Фотограф ведёт нас в живописные заросли малины. Здесь, среди взрослых, я совсем теряюсь в кустах малины и, фотограф решает поставить меня на табуретку.
Теперь я стою почти вровень со старшим братом. Пока фотограф ловит фокус с фотоаппаратом на штативе и, говорит откуда сейчас вылетит птичка, я ревниво смотрю, чтобы сестра не заслонила собой мою сумочку.
Птичка почему-то не вылетела, но фотограф сказал нам, что уже сделал снимок и, немного разочаровал меня этим своим заявлением.
Глядя на эту фотографию, я думаю о том, что моя любовь к шляпкам и сумочкам осталась неизменной даже много лет спустя. Удивительно...

ЧЕЛЮСТИ
Четыре года мне тогда было. Папа принёс с рыбалки несколько щук и, теперь они лежали на столе, который был высотой на уровне моих глаз.
Я с ужасом и любопытством смотрела в разинутую пасть одного из этих чудовищ и холодела от вида острых зубов.
Щука, а она была самая крупная изо всех, лежала неподвижно, в упор глядя на меня прозрачным глазом.
Её разинутая пасть была совсем близко и, мне вдруг с непреодолимой силой захотелось потрогать зубы, которые выглядели столь угрожающими.
Преодолевая страх и успокаивая себя тем, что щука уже не причинит мне вреда, я быстро сунула палец к ряду зубов.
Неожиданно и молниеносно челюсти коварного чудовища сомкнулись и, от моего пронзительного визга, наверное, заложило уши.
Мама, хлопотавшая рядом, ахнула, схватила рыбину за жабры и с силой надавила на её челюсти, которые сразу же разомкнулись.
Мой пальчик был в крови, она сочилась из множества отверстий от зубов щуки, я захлёбывалась от слёз и дрожала от пережитого ужаса.
Мама журила меня жалеючи и промывала пальчик водой... Мне было очень больно и как-то обидно, как будто щука меня обманула...

ГРУСТНЫЙ НОВЫЙ ГОД
Новый год уже не за горами, осталось лишь два дня до его наступления. Мама со старшим братом Колей с утра тридцатого декабря срубили небольшую ёлочку, благо далеко не нужно ходить - тайга в двух шагах от дома. Теперь она стоит посреди комнаты на табуретке и, неповторимый запах хвои и снега заполняет собой всё пространство. Мне всего лишь четыре года и, мой детский восторг по поводу наступления Нового года вполне понятен. Пока мама устанавливает ёлку, мы с сестрой Любой акварельными красками разрисовываем  тетрадные листы бумаги. Кисточка меня совсем не слушается и, уткнувшись носом в коробочку с красками, я вдыхаю какой-то особенный, волнующий запах акварели. Мой нос, конечно же, уже в красках. Сестра прыскает от смеха и отбирает у меня коробочку. Вот она раскладывает разноцветные листочки на просушку и начинает из белых тетрадных листочков вырезать снежинки. Затаив дыхание, я наблюдаю, как сестра складывает листочек, затем делает несколько витиеватых на нём надрезов и разворачивает необыкновенно красивую снежинку. Это кажется мне таким волшебным действом, что я восторженно хлопаю в ладоши и прошу:
     - Ещё!!!
Сестра улыбается и вырезает ещё и ещё – целый ворох снежинок, затем аккуратно раскладывает это кружевное волшебство на ветках ели.
Листочки, раскрашенные акварельными красками, уже успели просохнуть. Люба берёт первый листок и ножницами разрезает его на полоски. На столе появляется канцелярский клей, который превращает каждую цветную полоску в колечко. И вот уже целая разноцветная цепочка в руках сестры, которую она так же бережно раскладывает на ветках красавицы ёлки. Это моя первая сознательная ёлка и, она кажется мне необыкновенно красивой. В комнату входит мама. В её руках коробка из-под обуви, из которой она достаёт картонные ёлочные игрушки. Они такие красивые и разноцветные. Вот петушок, а вот белочка, шишечки, звёздочки – красота! Игрушек совсем немного, но они делают ёлку ещё краше, я хлопаю в ладоши и радостно смеюсь. Всё это великолепие мама завершает раскладыванием  на веточках маленьких комочков белой ваты, которые вполне похожи на снег.
     - Ну вот, - улыбается мама, - а чтобы праздник удался на славу, сейчас развесим на нашу ёлку конфеты.
Она достаёт небольшой кулёчек с карамелью и, привязывая к каждой конфете нитку, развешивает их на ветках ели. Конфеты для нас - не такое уж частое лакомство и хочется попробовать их прямо сейчас, но мама смотрит строго и говорит с укором:
     - Праздник завтра, вот завтра и попробуете. Пусть хоть ночь постоит наша ёлочка красивая и нарядная.
Полюбовавшись вдоволь на нашу красавицу-ёлочку, мы укладываемся наконец-то спать, в преддверии завтрашнего праздничного дня.
 
…сквозь сон слышу неясный шум и разговоры взрослых… расстроенный голос мамы, папы и ещё чьи-то голоса… сонным глазом вижу лишь сидящего за столом отца и двух, сидящих ко мне спиной дядек… сон наваливается на меня словно сугроб, голоса отдаляются, и я засыпаю теперь уже до утра…

Крик петуха взывает к началу нового дня и, просыпаясь самая первая, я бегу к ёлочке… Запах ёлки за ночь стал почему-то слабее и к нему примешивается какой-то неприятный и чужой запах… Оглядываюсь по сторонам. На столе, где ещё вчера мы с сестрой делали украшения для ёлки, стоит пустая бутылка из-под водки, три гранёных стакана и  - фантики от конфет…
В нехорошем предчувствии я бегу к ёлке и вижу лишь обрывки пустых фантиков вместо конфет. Понимая, что случилось нечто непоправимое и несправедливо обидное, я реву белугой, размазывая слёзы по щекам сжатыми кулачками. На мой рёв прибегают старшие братья и сестра. Они тоже расстроены и, едва сдерживая слёзы, смотрят на маму, которая сердито убирает со стола бутылку и стаканы.
     - Не реви, Томочка… - говорит пряча глаза, - это папка твой вчера гостей привёл на ночь глядя, вот и съели они ваши конфеты… Я куплю ещё, не плачь, только на ёлку больше их не повесим, она и так у нас красивая, правда?
Глядя на расстроенную маму, я грустно соглашаюсь…

АРИФМЕТИКА
В то время я ещё не училась в школе и, многие понятия путала, делая первые шаги в познании арифметики и грамматики.
Я пришла к нашей соседке, которая всегда приветливо меня встречала и угощала чем-нибудь вкусным.
Звали её красивым именем Эмилия. Её имя все соседи сокращали до короткого Миля, так называла её и я.
     - Здрассте, тётя Миля! - радостно приветствовала я соседку.
     - Здравствуй, Томочка, - улыбнулась она в ответ, - как твои дела?
     - А у моей мамы сегодня день рождения! - поделилась я радостью.
     - Да что ты?! - обрадовалась соседка, - и сколько же лет исполнилось твоей маме?
     - Тридцать семь! - ответила я. Затем, задумавшись на минутку, растерянно добавила: - или двадцать семь...
Разница между двадцать семь и тридцать семь была для меня несущественной и отличалась только тем, как это звучало.
Соседка, пряча лукавую улыбку, ещё раз уточнила:
     - Ну так сколько же - двадцать семь и тридцать семь?
Закатив глаза, я соображала. По всему цифра двадцать семь нравилась мне гораздо больше. Немного поразмышляв вслух, я уточнила:
     - Да, всё-таки двадцать семь. Точно: двадцать семь!
     - Ну хорошо, - заулыбалась соседка, - погоди немного, я подпишу твоей маме открытку с днём рождения. Давай-ка выберем с тобой самую красивую.
Мне понравилась открытка с тремя розами в каплях росы. Тётя Миля подписала её и отправила меня к маме. Провожая, ещё раз уточнила, сдерживая смех:
     - Томочка, точно двадцать семь?
     - Точно, двадцать семь! - подтвердила я.
Конечно же, я не могла ещё прочесть неразборчивый почерк соседки, только цифра 27, из написанного на открытке, была для меня понятной. Дома я отдала открытку маме и гордо сказала:
     - Это тебе подарок от тёти Мили!
Мама пробежав глазами написанное на открытке, весело расхохоталась. Затем, сдерживая смех, стала расспрашивать меня о том, как я сходила в гости. Чувствуя неподдельный интерес мамы, я рассказала подробно о чём мы говорили с соседкой, с недоумением глядя на прыскавшую от смеха маму.
Несколько лет спустя, уже будучи ученицей начальной школы, я вдруг обнаружила эту открытку в альбоме с фотографиями. На ней неровным почерком тёти Мили было написано:
С днём рождения поздравляю тебя, Нина, и с омоложением! Тома сказала, что тебе сегодня исполнилось 27 лет! Оставайся всегда такой же молодой!...
Осознавая всю комичность ситуации, я засмеялась… Эта открытка хранилась у нас долгое время, напоминая о моей смешной арифметике с определением возраста мамы...

МУЧИТЕЛЬНИЦА
Очень много тёплых слов сказано о первой учительнице.
По доброму завидую тем, кому повезло встретить Учителя, который всё тепло Души своей отдал своим ученикам.
И вы, много лет спустя, с трепетом подходили к двери квартиры своей дорогой МарьИванны, чтобы обнять её за худенькие плечи и сказать своё сердечное СПАСИБО, за всё хорошее, что вспоминается до седых волос....
Низкий поклон Вам, дорогие Учителя. Благодарю тех, кто принёс в мою жизнь знания и мудрость свою.
Слава Богу, таковых было очень много и в моей жизни.
Только всё хорошее у меня началось с пятого класса, а до этого, как у всех, была начальная школа.

Я расскажу без прикрас о том, что было до пятого класса. Да простят меня Учителя.
Если Вы по призванию своему Учителя, Вас не касается мой рассказ, ибо я расскажу о женщине, которую у меня не повернётся язык назвать учительницей.
Эта боль живёт со мной долгие годы, надеюсь, что Вы сможете понять боль ребёнка?...

В первый класс меня привёл старший брат. Как все, я волновалась, конечно же.
Мою голову украшали белоснежные банты, а коричневое шерстяное платье с белым фартуком, казалось мне самым красивым.
Школьный двор был заполнен до отказа учениками начальной школы - "малышнёй" и, их взволнованными родителями.
Мой брат был на семь лет меня старше и, так же, спешил на школьную линейку в другую школу. Нас было в семье четверо.
Увы, родители мои, чтобы прокормить такую ораву ребятишек много работали и, мы рано стали самостоятельными.
Старшая сестра сама завязала мне банты и погладила нам обеим школьные платья и фартуки, среднему брату выпало счастье проводить меня в школу.
Едва пристроив меня к толпе ребятишек моего класса, брат убежал в свою школу.
Оставшись одна среди незнакомых людей, я почувствовала себя очень неуютно.
Когда шла перекличка, я даже и не поняла сразу, что нужно отозваться на свою фамилию.
Нужно сказать, что моя экзотическая фамилия меня очень смущала, она звучала чисто по-русски и почти матерно: Матюханова.
Когда учительница произнесла её, мне казалось, что если я промолчу, то меня просто никто не заметит.
Но она всё громче и громче называла мою фамилию, пока все не стали оглядываться вокруг и, одна из девочек не сказала:
                - Так вот же она, Матюханова! – и ткнула в меня пальцем.
Моя учительница подошла ко мне и возмущённо крикнула:
                - Ты что, глухая? Ты – Матюханова?
Мне ничего не оставалось, как кивнуть головой и заплакать. Так состоялось наше первое знакомство.
Когда перекличка закончилась, наша учительница повела нас в школьный класс.
Мы расселись по местам, родители учеников взволнованной толпой стояли возле двери класса.
Учительница, как и подобает в таких случаях, представилась и сказала, что зовут её Мария Иосифовна.
Затем, ещё раз сделала перекличку. Каждый ученик должен был встать и сказать: "я!"
Когда очередь дошла до моей фамилии, я встала и смущённо прошептала "я"...
На мой шёпот учительница  только недобро посмотрела в мою сторону и промолчала. От этого взгляда мне стало как-то не по себе...
После, Мария Иосифовна сказала нам, что приносить с собой на занятия на следующий день и все разошлись по домам.
В школу я пришла подготовленной. Благодаря старшим своим братьям и сестре, уже неплохо читала, писала, считала и рисовала.
Учиться мне нравилось и, я с удовольствием учила стихи, которые и до сих пор остались в моей памяти:

                Вот моя деревня, вот мой дом родной,
                Вот качусь я в санках по горе крутой...

Впрочем, мой интерес к учёбе заметно поостыл. Я не хотела ходить в школу.
Наша учительница была, наверное, ещё молодой женщиной и, для солидности, она носила высокую причёску.
Отношения с ней как-то сразу не сложились и, когда вызывала меня к доске, я робела и сразу же забывала всё, что учила.
Как-то демонстративно она никогда не называла меня по имени, только по фамилии.
Мария Иосифовна каждый раз торжественно ставила мне двойку и во всеуслышание объявляла всему классу:
                - Ну вот, Матюханова, ты опять ничего не знаешь! Садись – ДВА! (или – "кол") Завтра придёшь с родителями...
Конечно же, как все дети, мы хулиганили и, Мария Иосифовна по-своему нас наказывала.
После уроков она оставляла "особо отличившихся" и, сидя за столом, проверяла тетради, в то время, как мы молча стояли за партами.
Стоять за партами было очень неудобно: ноги были полусогнутыми, а это "наказание" нередко длилось до шести вечера.
Однажды я не выдержала и встала за партой коленками на сиденье.
Мальчик, который сидел со мной за одной партой, сделал то же самое – так стоять было намного удобнее.
Учительница сразу же это заметила и поставила нас обоих в угол. Его - в один, меня - в другой.
Всех остальных отпустила по домам, а сама всё так же спокойно проверяла тетради.
Школа была сельская и, через стенку от нашего класса жила директор школы.
Видимо проверив все тетради, Мария Иосифовна ушла к директрисе пить чай...
Нужно сказать, что буфета у нас не было и, мы стояли в углах уже изрядно голодные, к тому же, мне очень хотелось в туалет.
Будь посмелее, наверное, я попросилась бы выйти, но учительница выглядела настолько неприступной, что я даже не посмела этого сделать.
Её всё не было, а мы молча стояли по углам, зная, что за любой шорох, нам только прибавят наказание...
Когда наша учительница, наконец, зашла в класс, я стояла в мокрых колготках и тихо всхлипывала от стыда...
Подойдя ко мне, она увидела лужу возле моих ног и возмущённо воскликнула:
                - Матюханова, ты что, обмочилась?! Всё! Марш по домам.. - и великодушно отпустила нас...
Мне было ужасно стыдно и, я долго не могла смотреть в глаза этому мальчику...
Как на грех, я подружилась с цыганчатами, которые жили на нашей улице и у меня завелись вши.
Сидя на уроке, я отчаянно чесала голову, когда Мария Иосифовна подошла ко мне и, как всегда, возмутилась на весь класс:
                - Матюханова! Да у тебя полная голова вшей! Вон из класса!
Так я стала изгоем. Мои одноклассники, даже по прошествии долгого времени, не спешили заводить со мной дружбу.

Другой школы у нас не было и, мне пришлось терпеть такое отношение до пятого класса.
Мне совсем не хотелось ходить в школу и, я с удовольствием болела, тем более, что болела не часто.
Однажды я не выполнила домашнее задание и, учительница, вызвав меня к доске, ударила тетрадью по щеке.
Притихший класс молчал. Мария Иосифовна срывалась по любому поводу и, никому не хотелось оказаться на моём месте...
Как же я была счастлива, когда в пятом классе у нас появилось много разных учителей!
Наша классная руководительница вела у нас русский и литературу.
Она очень любила свой предмет и, сразу же, заметила, что я делаю успехи. Это её усилиями литература стала моим любимым предметом.
Многие предметы мне были интересны, только математику "зубрила", иначе никак не получалось.
До сих пор помнится: квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов и, до сих пор для меня это - китайская грамота.

Много лет спустя, я встретилась со своим одноклассником и, разговорившись,  вспомнила о нашей первой "мучительнице".
Одноклассник был удивлён. Он ничего "такого" не мог припомнить, потому, что его папа на тот момент был депутатом...

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Моя первая любовь случилась ещё в первом классе. Начитавших романтических сказок о принцах и о большой любви, моё сердечко билось часто при виде мальчика, который учился со мной в одном классе.
Мальчика звали Коля и, он даже не подозревал о том, что я переживала, как только он попадался мне на глаза.
Коля был обычным мальчиком - маленьким, лопоухим, с большими круглыми глазами, но мне он казался необыкновенно красивым.
Однажды, когда на перемене мы, как обычно, играли в догонялки, у Коли свалилась с головы кепочка.
Я схватила её в руки и, мне казалось, что сейчас Коля станет передо мной на одно колено и скажет:
        - Ах, Томочка! Отдай мне, пожалуйста, мою кепочку!
Но этого не произошло. Коля подбежал ко мне и стал требовать отдать его собственность. Я никак не хотела отдавать кепочку просто так, потому что «сценарий моей любви» таким образом кощунственно ломался, а он никак не хотел этого понимать.
В результате, между нами случилась небольшая потасовочка, мы немного отмутузили друг друга и, я со слезами отдала Коле его головной убор.
Я была очень огорчена и совершенна разочарована в лучших чувствах. Этот мальчик сразу же потерял для меня все регалии принца, присвоенные ему моим же детским воображением и, моя любовь испарилась, как дым...

РЫБАЛКА
Как-то мы с сестрой пошли на рыбалку и, у нас даже были какие-то удочки.
Их соорудила сестра из обломков старых удочек, которые мы с ней нашли в сарае.
На конце этих "удочек" она прикрутила проволокой недлинную леску и надела настоящие крючки.
Я взяла с собой детское ведёрко для рыбы и вприпрыжку побежала вслед за сестрой на речку.
Сестре было двенадцать лет, а мне только восемь исполнилось.
Пришли мы на речку, уселись на берегу, забросили удочки и стали ждать.
Мысль о том, что для рыбалки нам нужны червяки, конечно же, и в голову не пришла.
Мы сидели тихонечко, смотрели на поплавки и кайфовали от своей необычной игры.
Самое интересное, что я поймала несколько мелких рыбёшек, а сестра - нет! Ох и злилась же она!
И хоть потом всю рыбу мы отпустили обратно в реку, я радовалась тому, что по-настоящему рыбачила.

ДЕТСКИЕ ВЗРОСЛЫЕ ИГРЫ
Мне восемь лет. Моей подруге Тане  - лишь семь. Мы проводим вместе много времени. Летом строим зАмки из песка, украшая их всевозможными архитектурными излишествами. В ход идут лепестки цветов, листочки, палочки, камешки, пёрышки и стёклышки. Население наших дворцов – маленькие резиновые пупсики. В этих песочных апартаментах вершатся Судьбы, принимаются гости, и наши детские фантазии выходят далеко за пределы песочницы.
В межсезонье, в пору дождей и зимой, Таня приглашает меня к себе домой. Я люблю бывать у неё дома. У моей подружки много кукол и самых разнообразных игрушек. Обычно, мы вытаскиваем большущие картонные коробки с игрушками на середину самой большой комнаты их дома, и гостиная превращается в балаган. Изобилие кукол, детской посуды, мебели и прочего кукольного «богатства»  приводит меня в полный восторг. Мы играем так самозабвенно и по-настоящему, что реальный мир отступает куда-то очень далеко...
Мне достаётся большой пластмассовый пупс, которого я переодеваю в различные одёжки, кормлю крохотной ложечкой из малюсенькой тарелочки и укладываю его спать. Потом мы ходим друг к другу в гости и пьём чай из детской посуды... Однако, скоро эта игра наскучила моей подруге и, она неожиданно предлагает:
   - Давай поиграем в дочки-матери?
Немного озадаченная этим предложением, я соглашаюсь, и спрашиваю с любопытством:   
   - А как мы будем играть в эту игру?
Таня невозмутимо объясняет, что мой пупс будет папой, а её кукла - мамой. Это объяснение вполне устраивает меня, и мы начинаем играть. Таня, пользуясь своим положением хозяйки дома, задаёт тон нашей необычной игре. Сначала всё идёт по обыденному сценарию. Танина кукла встречает моего пупса «с работы», кормит его «ужином», затем укладывает спать обеих кукол на одной кроватке. После многочисленных смен декораций, Танина кукла говорит моему пупсу, что «у нас будет ребёнок». Я с детским восторгом встречаю эту интригующую воображение новость, а мой пупс просто прыгает от радости и обнимает-целует свою дражайшую супругу.
Наша счастливая «семейная жизнь» длится, увы, недолго. Танина кукла неожиданно начинает скандал по поводу «зарплаты» моего пупсика и ...требует развода. Мой пупс расстроен и не хочет развода. Веский аргумент, который он приводит для сохранения отношений, это ребёнок, который должен скоро появиться на свет. На что Танина кукла заявляет:
   - Ребёнка не будет! Я сделала АБОРТ...
Я вхожу в ступор от незнакомого слова. Глядя на насупившуюся Таню, понимаю, что произошло что-то страшное и непоправимое.
   - Почему не будет ребёнка?! – спрашиваю растерянно, глядя на подругу, - и что такое «АБОРТ»?
Таня, переодевая куклу, спокойно мне объясняет:
   - Это такая специальная операция, после которой ребёнка уже не будет.
   - Как это не будет?! – растерянно повторяю я и шмыгаю носом.
   - А вот так, - спокойно отвечает Таня, укладывая куклу в кроватку - не будет и всё...
Наверное, это объяснение стало для меня сильнейшим потрясением, потому, что я, оставив куклу, молча, ушла домой. Прошло много лет, но этот случай до сих пор вспоминается, как нечто кощунственное и несправедливое...

ПУТЕШЕСТВЕННИЦЫ
В свои восемь лет я, видимо, уже имела некие лидерские качества. В то время я дружила с соседской девочкой Таней, мы никогда с ней не ссорились, что связало нас дружбой на многие годы.
Однажды у нас с Таней случилось настоящее приключение.
Как-то вся наша семья побывала в городском парке на первое мая. Ощутив всю праздничную атмосферу с катаниями на каруселях, с мороженым и воздушными шарами, я загорелась идеей вновь вернуться в парк.
Эта мысль долгое время не давала мне покоя и, я поделилась своей мечтой с подругой. Глядя на Таню, слушавшую меня с широко распахнутыми мечтательными глазами, я спросила:
         - А хочешь, мы с тобой вдвоём съездим в парк?
         - Да! Конечно, хочу! – с восторгом ответила Таня.
С этого момента мы, теперь уже вдвоём, грезили о празднике. Понимая, что эта поездка потребует от нас каких-то финансовых затрат, мы стали копить деньги. Это было не так просто. В то время на один рубль «советских» денег многое можно было купить и, этот рубль казался нам с Таней суммой достаточно большой, чтобы осуществить свою мечту. Через некоторое время, сдав несколько бутылок по двенадцать копеек за штуку в приёмный пункт и сэкономив на мороженом, а так же, прибавив всё накопленное из копилок, мы собрали с подругой аж целый рубль и тридцать копеек. Нам казалось, что это огромная сумма и, выбрав подходящий день, мы надели с ней лучшие свои платья и отправились в путешествие.
Жили мы недалеко от города, в посёлке и, рейсовый автобус ездил довольно часто. В автобусе нам пришлось оплатить проезд по двадцать копеек с человека. Это немного смутило нас, так как, существенно пострадал наш бюджет, но не могло испортить нашего настроения. В предвкушении праздника, мы с восторгом и волнением смотрели в окна автобуса, который впервые увозил нас от дома так далеко без взрослых навстречу неведомым приключениям.
С конечной остановки автобуса нам пришлось ещё немало пройти пешком. Мы не стеснялись спрашивать дорогу к парку у взрослых и, они охотно нам отвечали, указывая направление. Одна старушка подозрительно глянув на наши радостные физиономии, спросила:
            - А родители ваши где? Вы что сами гуляете?
На что мы гордо ответили:
            - Да, мы сами! – и, переглянувшись с Таней, засмеялись.
Старушка качала головой и что-то ворчала нам вслед, но мы её уже не слушали… Где-то после полудня мы попали, наконец, на аллеи парка. Парк встретил нас не очень празднично. Был будний день и большинство каруселей было закрыто на замки. Отыскав только одну работающую карусель, мы радостно прокатились на ней, заплатив ещё по двадцать копеек.
После карусели мы посчитали наши деньги, осталось всего пятьдесят копеек, что тоже было совсем неплохо. Тогда мы купили ещё два мороженых по пятнадцать копеек, после чего сумма значительно уменьшилась. Желая всё же продолжить наш праздник, мы пошли в зоопарк, который тоже пустовал. Там билеты стоили всего лишь по десять копеек и, уже не очень-то радуясь, мы бродили по зоопарку, где уже думали только о том, как мы теперь будем добираться домой без денег. Побродив ещё по парку, разочарованно понимая, что мечта наша разбилась, как корабль о рифы, мы решили возвращаться домой.
Пройдя путь до конечной остановки автобуса, с ужасом узнали, что последний рейсовый автобус уже ушёл. Не теряя присутствия духа, я сказала Тане, что мы пойдём к моему дяде, который живёт в городе и, переночуем у него. Тане пришлось согласиться. Денег на трамвай у нас не было и, мы отважно решили идти пешком. Я знала только номер трамвая, название улицы и зелёный забор возле дома своего дяди. Несколько часов мы потратили на то, чтобы пройти маршрут трамвая туда и обратно два раза. Мы уже валились с ног усталости, очень  хотелось кушать, а зелёных заборов на улице оказалось великое множество. Уже смеркалось, когда отчаявшись найти дом дяди, я вдруг вспомнила номер его дома! К счастью, мы оказались не так далеко от него. Когда на звонок вышел мой дядя, он был изумлён и испуган тем, что мы с Таней оказались в городе одни и, практически, уже ночью. Позвонить родителям он не имел возможности, поэтому, накормив нас и уложив спать, долго сидел с женой на кухне и, где они вполголоса возмущались нашим героизмом. От усталости мы с Таней уснули очень быстро. Рано утром дядя Витя поднял нас и сказал, что мы едем домой. Он больше не ругал нас, только качал головой и сетовал на то, что нас с Таней уже могут искать наши родители. Из его речи мы с Таней поняли, что наше путешествие может иметь для нас обеих неприятные последствия. Мы притихли и, дорога домой радовала уже не так чтобы очень.
Приезду моего дяди всегда радовались, но то, что он появился в нашем доме рано утром, удивило родителей. Папа, встретивший у ворот дядю Витю, радостно протянул ему руку, а когда увидел меня, виновато выглядывающую из-за спины дяди, облегчённо вздохнул. Глядя на нахмуренное лицо папы, я поняла насколько наше с Таней путешествие себя не оправдало и, лишь добавило переживаний моим близким. То, что родители отчитали меня, это безусловно. Глядя в их глаза, видимо измученные бессонной ночью, я пообещала, что больше такого никогда не повторится. Разве я знала тогда о том, что слово «никогда» может быть таким коварным...

КАТЬКА
Жила у нас кошка, Катькой звали. Ласковая такая и кроткая. Взяли мы её в наш дом ещё котёнком и, сразу полюбилась она всеми за кротость свою и нрав ласковый. Никогда она коготков своих не показывала, всё ластилась. Хорошая такая кошечка. Но не везло ей просто фатально. То на хвост ей нечаянно кто наступит, то уронит на неё что-нибудь, то воду прольёт.
Мы в своём доме жили, кошек у нас было всегда две-три и две собаки во дворе. Животных мы любили и давали им полную свободу - собак с цепи спускали побегать вольно, а кошки котят время от времени приносили. Катька же наша совсем молоденькой кошечкой была, красавицей, а вот котов возле неё не было никогда, и котяток никогда не приносила. Удивительно даже - почему?
Невезучая наша Катька попала как-то под обстрел. Мальчишки хулиганили, по воробьям из рогаток стреляли, а Катька в это время почему-то на дереве этом оказалась. По воробьям-то мальчишки точно не попали, а вот глаз Катьке выбили.
Потом завелась у нас на чердаке крыса и, поставил отец крысоловку с кусочком сала. Наверное Катька недоглядела одним своим глазом-то и попала лапой в эту крысоловку. А крысоловка была серьёзная, на манер капкана, с какими-то зубчиками, как уж Катька умудрилась туда задней лапой попасть, до сих пор загадка, но крысоловка ей лапу-то и оттяпала! После этой травмы стала наша Катька прихварывать, всё на солнышке грелась и, жалко её было невыносимо.
Решил отец двор заасфальтировать, привёз для этого всё, что нужно было и заодно ящик со смолой. Её во дворе поставили и закрыли куском фанеры.
Жара стояла неимоверная, середина лета, палило нещадно и, за день эта смола растопилась почти до жидкого состояния.
А утром ищем Катьку, отзывается она, криком кричит, а найти её не можем. Глядь, а она лежит в этом ящике со смолой и наполовину уже в неё влипла! Еле-еле мы её из смолы вызволили. Несколько месяцев потом смолу эту из неё вычёсывали.
Казалось бы, достаточно уже бед свалилось на Катькину голову, только суждено было ей выпить свою горькую чашу до дна...
Привезли как-то к соседям песку целый самосвал, песок выгрузили и, машина начала задом сдавать, чтобы развернуться и, тут под заднее колесо попала наша Катька...
Уж как жалко было - взрослые плакали, а за нас, за детей что говорить - рёвом ревели! Вот ведь Судьба какая...

ПО ТУ СТОРОНУ ЖИЗНИ
Было раннее зимнее утро, выходной день. Я ещё лежала  в постели, свернувшись калачиком под ватным одеялом.
В доме холодно, за ночь печь остыла и, пока мама её заново растопит, можно не вставать.
              - Полежи ещё, дочка, погрейся... - сказала мама, выкладывая возле печки дрова.
Поставив рядом тяжёлое ведро с углём, она стала закладывать в печь сначала тонкие  щепочки, затем несколько чурбашочков  побольше...
Пламя в печи весело загудело и, пока мама суетилась возле плиты, я размечталась.
Мне было десять лет и, слишком много моих "почему" не находили ответа...
Я смотрела на выбеленный голубой известью потолок и думала: хорошо бы походить по потолку!
И нет там никакой мебели, такое раздолье – одна лампочка на весь потолок...
              - Мам, а почему по потолку нельзя ходить?!
              - Ну что ты, муха что ли? – укоризненно ответила мама, хлопоча возле печки – это только мухи и могут...
Она немного помолчала и смущённо добавила:
              - Вот будешь в школе физику изучать, там тебе и расскажут – почему нельзя. Ерунду всякую спрашиваешь! Видишь – некогда мне...
Поворчав ещё немного, мама засыпала в печь уголь и вышла из дому во двор.
Прислушиваясь к тому, как в печи потрескивает уголь, я блаженствовала, что сегодня не нужно идти в школу.
Поёрзав на постели и, соорудив из ватного одеяла что-то наподобие гнезда, я попробовала улечься, как наша кошка.
Получилось не очень удобно. Что-то хрустнуло в шейных позвонках и, я почувствовала как проваливаюсь в какую-то чёрную бездну...
Нет, это был не сон. Какая-то неведомая сила словно выворачивала всю меня наизнанку через солнечное сплетение.
Ощущение реальности как-то страшно отступило и... как сквозь толщу льда, сквозь обрывки сознания прорвался мамин крик:
              - Доченька, доченька, доченька!!! Да что же это, Господи?!
Каким-то краем сознания понимаю и вижу(?!), что я на улице и, мама несёт меня на руках, закутанную в ватное одеяло... Куда?...
Любопытство, страх, смятение и – безразличие(?), такое ощущение, что я наблюдаю за тем что происходит, как бы, со стороны...
Ах, да! Мы "идём" к соседке бабушке Полине.
Пройдя в дом, через коридор и прихожую, мама заносит меня в комнату, где находятся бабушка Полина, её невестка и ещё две соседки.
Прерывая отчаянным криком их неторопливую беседу, мама кладёт меня прямо на стол, стоящий почти посередине большой комнаты.
Разворачивая одеяло, она причитает и слёзно просит о помощи бабушку Полину.
Перекрестившись и сокрушённо качая головой, бабушка подходит ко мне.
"Я" взлетаю под потолок и, с детским любопытством наблюдаю за тем, как бабушка трогает меня, затем испуганно поднимает глаза на маму:
              - Я уже ничего не смогу сделать, Нина! Она уже отходит...
Её слова мама встречает истошным криком и, просит-молит о помощи.
Открывается дверь и, входит ещё одна соседка, крохотная горбатенькая тётя Клава. Она работает медсестрой в местной больнице.
Она быстро вникает в ситуацию, подходит к столу, берёт мою руку, щупает пульс, затем дотрагивается до шеи...
                - Пульса нет... - говорит она и, тоже смятенно отходит в сторону...
Мама опускается на колени перед бабушкой Полиной и, захлёбываясь слезами, просит:
                - Помогите, Христом Богом молю, помогите!
Мне, висящей под потолком, становится, вдруг, нестерпимо жаль маму и, "подлетая" к бабушке, я кричу ей прямо в правое ухо:
               - Бабушка Поля, ну помоги! Мамку жалко!
И, с ужасом понимаю, что я не слышу собственного голоса...
И вдруг, как будто бы услышав мои слова, бабушка поворачивается к маме и тихо произносит:
                - Ну хорошо. Принеси мне чёрный платок.
Мама метнулась к двери и остановилась:
                - А можно чёрный с цветами?
                - Пусть будет с цветами. - соглашается бабушка
Тут произошло нечто, неподдающееся объяснению. Одна "я" зависла под потолком в комнате и с любопытством наблюдала за той, которая неподвижно лежала на столе и за теми, кто находился в комнате. Другая "я" полетела вслед за мамой.

"Я", оставшаяся в комнате, видела, как бабушка Полина зажгла возле меня церковные свечи и стала читать молитвы.
Остальные женщины, переговариваясь тихим шёпотом, жалели, что со мной приключилась такая беда.
Мне стало как-то скучно слушать эти разговоры, абсолютно безучастно смотрела я и на своё тело, неподвижно лежавшее на столе.
Чтобы как-то разнообразить своё вынужденное ожидание непонятно чего, я стала развлекаться.
На белом потолке висела только электрическая лампочка, тускло освещавшая комнату в серое зимнее утро.
Несколько раз облетев вокруг лампочки, я с удивлением вспомнила недавний разговор с мамой.
            - Оказывается, и по потолку можно ходить, как мухи! – подумала с восторгом.
Попытавшись пройтись по потолку, я с изумлением поняла, что ног у меня тоже нет.
И, не имея возможности, хоть как-то объяснить себе это явление, "подлетела" к форточке.
Ещё немного и, я улетела бы на волю, как птица, но в этот момент бабушка, вдруг, захлопнула форточку прямо перед моим носом.
Немного огорчившись, я продолжила свой полёт под потолком, совершила "экскурсию" по всем комнатам дома.
Убедившись, что все форточки закрыты, вновь зависла над столом.
Вторая "я" летела вслед за мамой.
Ей предстояло пробежать два двора и в самой дальней комнате нашего большого дома взять чёрный платок.
Мама бежала сбиваясь с ног, а я кричала ей, так же, не слыша собственного голоса:
             - Скорее, мама! Скорее!
В плательном шкафу, где всё сложено аккуратными стопками, мама ищет платок, судорожно вытаскивая с полок всё, что там есть.
Я тороплю её и, ужас охватывает меня, в ощущении, что происходит нечто непоправимое.
Мне кажется, что прошла уже целая вечность с тех пор, как мама начала поиски. И, наконец-то, платок найден!
             - Слава Богу! – "вздыхаю" облегчённо и, мы бежим-летим обратно.
Для меня же "той", которая осталась в комнате у бабушки Полины, время просто остановилось.
Было ощущение, что мама только вышла за дверь и тут же вошла обратно, а две моих невесомых сущности, сами по себе, опять слились воедино.
Перекрестившись, бабушка берёт из маминых рук чёрный шёлковый платок и накрывает им неподвижное тело на столе.
Все, находившиеся в комнате, замерли и, затаив дыхание, наблюдали за происходившим.
С детским любопытством, и я смотрю за действиями бабушки.
Вот она делает какие-то медленные пассы руками, шёпотом читает молитвы и крестится, затем зажигает пучок какой-то травы и окуривает тело пряным дымом.
У меня появляется непреодолимое желание опуститься ниже.
Неожиданно, как пылесосом, меня засасывает внутрь тела, накрытого платком.
Не знаю, сколько прошло времени с того момента, мне казалось, что я сразу же отрыла глаза и сняла с лица чёрный платок.
Мне так хотелось сразу же рассказать о том, что я видела, но мама заголосила, заливаясь слезами:
             - Молчи! Молчи, деточка! Мне тебя с ТОГО света вернули!
Соседки ахали, крестились и качали головами, по телевизору такого не увидишь...

Все мои дальнейшие попытки рассказать о том, что со мной происходило, были категорически пресечены.
Запретили даже вспоминать об этом страшном случае и, постепенно, все эти события вытеснились из моей детской головки.
Со мной стали происходить престранные вещи, о которых мне и рассказать-то было некому.
Пару моих попыток рассказать о странных видениях моим подружкам, были встречены смехом. Где-то подсознательно я поняла, что говорить об этом нельзя.
Уж очень не хотелось, чтобы за моей спиной крутили пальцем у виска и, я стала играть в некую игру, которая называлась "как все"...
У меня это плохо получалось, а то, что происходило со мной я никак не могла объяснить.
И, само собой произошло то, что я рано стала ощущать своё одиночество среди других.

Много лет спустя, кардиограмма покажет, что у меня была остановка сердца, чудесным образом вновь запущенное бабушкой Полиной.
А чёрный шёлковый платок с красными розами остался со мной, как напоминание о том, что взлететь всё-таки можно, но всему своё время...

БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ
Какая же тоска. На что она мне - отроку? Забравшись на крышу пристройки к нашему дому и расстелив жаккардовое покрывало, я лежу на спине, глядя в бездонное июльское небо, где причудливые белые облака, степенно плывут по небесной лазури.
   Такой простор и красота, а мне хочется плакать.
Как же тяжело быть человеком… Нет бы родилась я вот этим воробышком, радостно чирикающем на ветке абрикоса.
   Глядя на птичку, умиляюсь её беспечности. Сейчас расправит крылышки и улетит куда захочет. Легко быть птичкой, а тут тоска…
Внезапно воробей испуганно встрепенулся и, жалобно чирикнув, слетел с ветки.
Ох! Опять этот кот Васька! Да, воробьям достаётся от него, ещё чуть замешкаться птахе и - пиши пропало.
Ход моих мыслей тут же меняется.
   Нет, пожалуй, я не хочу оказаться на месте воробья. Так не успеешь оглянуться, как слопает тебя соседский котяря и перьев не соберёшь.
Вот ползёт муравей. Крохотный и деловой. Тащит какую-то соломинку. Оно ему надо? Небось в муравейник тащит… Легко ему. Кот не слопает. И никому до него нет дела. Хотя… Я вдруг вспомнила, как нечаянно наступила на муравьиную кучу. То-то был у муравьёв переполох! Передавила я их тогда немало.
Неее… не хочу я быть муравьём. Так живёшь себе, живёшь, таскаешь соломинки, а тебя сверху накроет чьей-нибудь сандалией и – мокрого места даже не останется. Вздохнув от такой грустной перспективы, я перевожу взгляд на облака, и некоторое время наблюдаю, как они закрывают солнце и тогда ослепительно яркий день как-то тускнеет. Потом из-за белого облачного сугроба появляются солнечные лучи и, как будто играя, выкатывается солнце, затем вновь погружается в облака, как в сахарную вату.
Я блаженно потягиваюсь, и заложив руки под голову, мечтательно разглядываю крону высокого абрикоса, склонившего свои ветки почти надо мной.
   А деревом быть здорово, приходит неожиданная мысль. Вот была бы я деревом! Какое оно огромное и сильное. Хотя… Я вдруг вспомнила, как лазала по веткам абрикоса, срывая спелые плоды и, оступившись, сломала ветку. Наверное, абрикосу было больно, виновато подумала я и смущённо перевела взгляд на облака.
   Нет, наверное, деревом тоже нелегко быть. Так состарится оно и станет трухлявым. Спилят его и – в печку… Н-нда. Тоже мне судьба… Выходит, что деревом я тоже быть не хочу.
   Ещё раз грустно вздохнув, я с сожалением посмотрела на обломанную ветку абрикоса, из которой капала древесная смола.
   Перебрав в памяти ещё немало вариантов, котёнка, который жалобно пищал, когда ему неосторожно наступили на хвост, петуха, который надрываясь горланил своё «кукареку» и обрезанный куст крыжовника, подвязанный проволокой, останавливаюсь на мысли, что мне просто необходимо принять, как неизбежное, и единственно более-менее безопасное – быть ЧЕЛОВЕКОМ…
   На мои глаза наворачиваются слёзы, и я грустно принимаю это действительное и неизбежное. Судьба… Как же всё-таки сложно устроен этот мир…
. . .
В нашей семье было четверо детей. Обычная по тем временам семья, очень среднего достатка. Заботы бабушки изведать не довелось – она рано ушла, к сожалению. Возможно, именно бабушкина забота как-то компенсировала бы мой вечный дефицит родительской любви и внимания…
Как водится, наши родители были вечно занятыми на работе и домашними делами, решая важные для них вопросы: как-то выжить и одеть, обуть, накормить ораву ребятишек. Двое старших братьев донашивали вещи отца и друг за другом, мы с сестрой, так же, ходили в обносках. Моя старшая сестра рано научилась шить на швейной машине, благодаря урокам домоводства в школе. Платья из ситца, сшитые сестрой, казались мне необыкновенно красивыми, и я не чувствовала себя обделённой одёжками до тех пор, пока не пошла в школу.
Увы, уже несколько лет спустя, мой социальный статус дал о себе знать. Да, мы все ходили в одинаковой школьной форме, но неизбежно были вещи, по которым угадывался достаток каждой семьи. Взрослея, дети начинают обращать внимание на «лучшее» и «худшее», и, ещё не умея лгать, они говорят то, что думают. Интуитивно, чтобы избежать насмешек острых на язык одноклассниц, я держалась от них в сторонке. Учителям, вечно загруженным своими обязанностями, не было дела до странной девочки, которая теряла дар речи, стоя у классной доски, как на эшафоте, перед всем классом. Вспоминая школьные годы и свою беззащитность перед первым «экзаменом» в своей жизни, я радуюсь, что прошлое осталось далеко позади. Это была жестокая «школа жизни», определяющая «кто есть кто» уже на ранних этапах самосознания.

 ДЕНЬ ПИОНЕРИИ
 Хорошее было время. Металлом собирали и макулатуру. Это объединяло нас, школьников, и добавляло значимости тому, что делаем.  День Пионерии, пожалуй, одно из самых ярких воспоминаний школьных лет. О детстве у каждого есть своё светлое воспоминание. Расскажу немного подробнее о пионерском костре.

Торжественная линейка проводилась ближе к вечеру, на лужайке, в двустах метрах от здания нашей школы. На довольно большой площадке умещались все школьники, имеющие звание ниже комсомольца. Их было достаточно много. Для учеников младших классов с октябрятскими звёздочками эта торжественная линейка была чем-то похожим на отправление ракеты в космос, да что там, мы все были чрезвычайно возбуждены и волновались, как будто сейчас должны пройти с парадом по Красной площади.

Нас строили по большому прямоугольнику, заранее расчерченному и размеченному для каждого класса. Все ученики были одеты строго белый верх и тёмный низ. Красные галстуки, как знамёна, белые банты у девочек. Потом выносили знамя школы. Как правило, впереди нёс знамя отличник школы пионер-мальчик, позади него шёл барабанщик и горнист, за ними шли две девочки и два мальчика с поднятой рукой "всегда готов!". Этот парадный выход сопровождался барабанной дробью и неимоверной какофонией звуков от горна, на котором никто не умел играть. Тем не менее его ужасный звук создавал праздничную атмосферу. Пройдя "чеканным шагом" весь квадрат, парадная семёрка останавливалась посередине квадрата и одна из девочек отдавала "рапорт" старшей пионервожатой школы, которая принимала "парад".

Далее шла официальная часть, где неизменно выступал наш директор школы, который прошёл ВОВ и учителя. На торжественной линейке обязательно были почётные гости с орденами и медалями. В общем, было очень волнующе. Линейка заканчивалась, когда начинало смеркаться. В огромную воронку, оставшуюся скорее всего после взрыва снаряда (вовремя ВОВ наш посёлок был в оккупации), заранее, в течении недели, завозили туда сухие спиленные деревья(!) и ветки. Костёр был таким огромным, что представить его и забыть до сей поры невозможно. Торжественное зажигание пионерского костра производил наш школьный завхоз. К этому времени вокруг кострища собирался чуть ли не весь посёлок. Детвора носилась с радостными криками и визгами, школьники постарше собирали ветки и подбрасывали их в костёр, никому не хотелось, чтобы он потух быстро.

Когда мы собирали сухие ветки, отдаляясь от костра в заросли неподалёку, в этих зарослях происходила самая романтическая часть костра. Девочки и мальчики (шестого-седьмого класса), с разгорячёнными лицами в свете костра, как-то по-другому смотрели друг на друга. Слово "любовь" здесь неуместно, но когда мы тащили вместе эти ветки, что-то происходило необъяснимое. После этого костра у многих школьников начинались романтические отношения. Они не возникали на пустом месте. Так же, дёргали за косички и выказывали знаки внимания, но во всём было столько недосказанного. И целомудренного. Сейчас думаю, что много утеряно нынешними школьниками. Рано взрослеют.

Всё это действо было невероятно красивым. Народ не расходился до тех пор, пока костёр не затухал полностью, уже ближе к полуночи. Расходились с большим сожалением, и разговоров потом оставалось на неделю, а то и больше. Каждый год мы все с нетерпением ждали этого костра. Было в этом празднике что-то для нас значительное, что именно, даже и объяснить трудно.

Отдаляясь, детство становится всё более волшебным. И хочется повторить… но, увы, теперь осталось оно «в веке минувшем», как и многое другое от великой державы…

ТРЕЗОР
Нашего Трезора мы взяли ещё щенком. Мне тогда было лет десять и, я с удовольствием играла с ним, таким забавным и добрым.
Для дворняги Трезор был необыкновенно красив: достаточно крупный рост и серая с подпалинами шерсть выдавали помесь кавказской овчарки с двортерьером.
Он быстро рос и скоро стал хорошим сторожем для нашего дома, никого не пропуская во двор, пока кто-то из семьи не выходил на его истошный лай встречать гостей.
Все соседи уже знали, что Трезор у нас такой умница и, теперь не ломились, как прежде в ворота, а стучали тихонечко в окно дома, вызывая маму или папу поговорить о делах. Одну из соседок Трезор неожиданно прямо-таки невзлюбил. Когда она приходила к нам, он как с цепи срывался, лаял не умолкая, пугая её своим злобным видом. Соседка злилась, ворчала, но во двор проходить не рисковала...
Хороший пёс в хозяйстве всегда нужен, имея частный дом, без него, тем более, просто не обойтись. Потому, многие соседи нахваливали нашего Трезора.
Было ему всего лишь года три, когда с ним случилась беда...
Прибежав однажды на захлёбывающийся лай Трезора, я никого не обнаружила ни во дворе ни за воротами дома.
К моему удивлению, Трезор доедал кусок мяса с косточкой. Недоумённо глядя на облизывающегося пса, я спросила:
      - Ну что, Трезор? Кто же это тебя так щедро угощает-то? Ну и глупый же ты ещё пёс!
Трезор завилял хвостом и виновато заглянул в глаза. Я покачала головой и ушла в дом.
С этого дня, ни с того ни с сего, вдруг заболел наш любимец. Всего лишь за считанные недели он страшно исхудал, постоянно скулил и, нередко, казалось, что плакал. Мы терялись в догадках, что могло произойти с Трезором, ведь совсем молодой ещё пёс. Пытались лечить, но он угасал день за днём. Я вдруг вспомнила тот кусок мяса, подброшенный Трезору. Думать на кого-то из соседей не хотелось. Глядя на муки Трезора, мы чуть не плакали вместе с ним. Видно было, что больно ему, а сказать ничего не мог, только грустно смотрел в глаза и жалобно скулил.
Однажды, прийдя из школы, я застала маму в слезах, папа хмуро пряча покрасневшие глаза, ушёл в дом. Непривычно тихо было во дворе и будка Трезора пустовала.
      - А где Трезор, мама? - спросила с тревогой.
      - Нет больше нашего Трезора, Томочка, - грустно ответила она, - папа уже похоронил его. - и заплакала. Я тоже не смогла сдержать слёз:
      - Мам, отчего он умер?
Мама помолчала, затем глядя в сторону, тихо сказала:
      - Это и папа хотел узнать и, потому, Трезору сделали по его просьбе вскрытие. Оказалось, что у него в сердце была швейная игла!.. Как же он жил всё это время? Кто же сделал такое? Кто? - и растерянно посмотрела на меня, как будто искала ответа...
Долгое время мы не могли забыть нашего Трезора и ту неоправданную жестокость. Кто это сделал, так и осталось для всех нас загадкой, хотя...

КОЛОДЕЦ
Их было двое. Две сестры, живущие рядом в небольших домиках на небольших участках земли.
Обе были в преклонных годах, обе одинокие. Кто из них был старше, никто не знал, да и, пожалуй, это никому не было интересно.
Одна из них - баба Маня, была более общительной. Время от времени она приходила и к нам домой, любила поговорить о жизни с моей мамой.
Когда она бывала у нас в гостях, мама непременно накрывала на стол и угощала её нехитрой снедью, отдавала какие-то вещи.
Видимо, баба Маня чувствовала эту искренность со стороны моей мамы и охотно приходила ещё, была она тихой и незлобивой старушкой.
Семьи своей у бабы Мани никогда не было и, жила она легко, никому не докучая своим присутствием.
Со своей сестрой баба Маня почему-то не ладила. И хоть жили они рядом, а словно чёрная кошка между ними пробежала.
Никто не знал причины этой их давней ссоры, а с годами, и подавно, никого это не интересовало.

Баба Рая жила замкнуто. Как все, она что-то сажала на своём огородишке, как-то жила на крохотную пенсию.
Поговаривали, что у неё где-то в городе живёт сын, но его никто никогда не видел. Видимо, смолоду он съехал от матери.
Обе старушки были совершенно безобидными созданиями, жили тихо и, незаметно доживали свой век...
Как-то удивила всех весть о том, что баба Рая как-то странно себя ведёт, но списали всё на возраст.
Вдруг пришла она к нам домой. Впервые, за много лет, долго говорила с мамой, жаловалась на то, как ей тяжко жить.
Разговор был странный и не содержательный:
 - Ой, тяжко мэнi житi, Нина... ой, тяжко... шо мэнi делать? шо мэнi делать? ой, як же ж тяжко, Нина...
Мама пыталась задавать ей вопросы, утешать, но баба Рая как будто не слышала её, повторяя одни и те же слова.
Попричитав какое-то время, она встала и, так же неожиданно, ушла, оставив нас в полном недоумении.
 
Дом бабы Раи стоял с краю безлюдного переулка. Напротив неё жили наши соседи, которые в то лето решили вырыть себе колодец.
Для этого они пригласили строителей, которые зарабатывали на жизнь тем, что делали каменную кладку в колодцах.
Работа продвигалась нелегко, колодец был глубиной уже двенадцать метров, а воды всё не было.
Так как жили наши соседи в конце посёлка, то, чтобы не усложнять себе задачу при рытье колодца, решили разобрать забор, чтобы легче было вывозить вырытую землю. В этом никто криминала не видел, лето было засушливым и, всем хотелось скорее закончить строительные работы.
Кто знал, что случится такая беда? Хотя, разве возможно было предположить случившееся?

На другой день, после того, как баба Рая приходила к нам домой, с утра пронёсся слух, что она упала в этот соседский колодец.
Соседи бросили свои дела, сбежалась толпа народу, у всех шок.  Как упала? Как это случилось? Из колодца доносились просто нечеловеческие крики о помощи.
В это время рабочие, которые рыли колодец, пытались вызволить бабу Раю из двенадцати метровой глубины.  Сообразили соорудить приспособление и несколько часов спустя, всем миром, вытащили её на поверхность. И только теперь все понимают, что у бабы Раи сломаны и руки и ноги. Ещё бы – двенадцать метров глубины! Начинается суета – как её уложить чтобы не было больно и, наконец-то, кто-то соображает вызвать скорую помощь. От болевого шока баба Рая кричит, но кричит то, что изумляет всех ещё больше:
 - Ой, шо ж цэ я наробыла?.. Ой, та шо ж цэ я наробыла?..
И всем становится понятно, так же, что происшедшее с ней не несчастный случай, а продуманное действие…
Скорой помощи всё нет, зрелище душераздирающее, все плачут, но накладывать шины на переломы ни у кого не возникает даже мысли, а у бабы Раи начинается агония…
Она вдруг притихла и молча обвела глазами плачущую толпу соседей. Я стояла почти рядом с ней и, когда её глаза остановились на мне, я вдруг увидела, как меняется лицо бабы Раи. Оно стало необыкновенно молодым и красивым, как у молодой женщины. Её огромные чёрные глаза смотрели на всех с невыразимой тоской и болью. Мне, подростку, как будто открылось некое таинство, которое живёт со мной долгие годы. За считанные секунды лицо этой старой несчастной женщины, как будто кинолентой, прокрутило передо мной всю её жизнь от начала и до конца. Затем словно тень упала на её лицо, крики бабы Раи возобновились и уже не умолкали до приезда скорой...

Волей-неволей пришлось хоронить бабу Раю соседям. Когда вошли в её дом, поразила щемящая душу нищета. В углу, возле икон в деревянной рамочке стояла фотография сына, молодого красивого парня в армейской форме. На кровати лежал узелок со «смертным» . Видимо, хорошо подготовилась баба Рая. Нашёлся и адрес сына...
Пока хоронили бабу Раю, объявился её сын, упитанный красавец мужчина, устроил поминки по высшему разряду.
Сидя за столом, который ломился от яств, соседи подавленно молчали. Всё происходящее на поминках, шокировало их не меньше. Сын бабы Раи вёл себя по-хозяйски непринуждённо, то и дело ставил на стол новые закуски и выпивку.
В какой-то момент моя мама не выдержала и, сидя за поминальным столом, сказала, ни к кому не обращаясь:
 - Да, баба Рая в жизни своей такого стола не видела, как ей после смерти накрыли, от того и высохла вся, как та сухая корка хлеба... Царство ей небесное... - и с этими словами вышла из-за стола. За ней, вздыхая, стали уходить и другие соседи.
Сын бабы Раи растерянно улыбался и удивлённо спрашивал:
 - Куда же вы? Ещё так много всего осталось, куда же вы? – но его уже никто не слушал...

СТЫДНО
За этот случай из школьных лет мне ужасно стыдно и по сей день. На тот момент я училась в шестом классе. На большой перемене, в школьном буфете, как всегда, была суета - очередь большая, а перемена маленькая. Все стояли толпой и толкались - и девочки и мальчики. Кто-то из мальчиков сделал последний рывок, и с разбегу врезался в толпу учеников. Пошла "волна" и этот кто-то оказался на полметра ближе к цели. В этой сумятице досталось и мне. Кто-то толкнул меня, кого-то толкнула я. Локтем. Этот кто-то стоял позади меня и от моего удара неожиданно всхлипнул, я сделала неимоверное усилие, чтобы повернуться. Позади меня стоял мальчик из пятого класса и молча плакал. Мне стало очень стыдно, что я сделала ему больно. Мне нужно было извиниться перед ним, но в этот момент прозвенел звонок на урок, и вся толпа учеников рванула из буфета по классам.
Я так никогда и не извинилась перед этим мальчиком. Подойти к нему неловко было и стыдно.
Уже после окончания школы мне довелось увидеть его - взрослого, молодого, красивого мужчину. Мы стояли почти рядом на автобусной остановке. Наши глаза встретились. Он явно узнал меня, потому, что нахмурился и отошёл от меня в сторону. Подойти к нему я не посмела, и больше уже никогда его не увидела. Стыдно до сих пор...

ПИСЬМО ТАТЬЯНЫ
Однажды, будучи ученицей восьмого класса, я попала в курьёзную ситуацию.
На самом деле, я в них попадаю время от времени и, потом сама не прочь посмеяться над комичностью происходящего.
Получив на уроке литературы задание выучить наизусть письмо Татьяны к Онегину, я с превеликим удовольствием занялась чтением.
Читала и так и эдак. Чем больше читала, тем больше впадала в некую эйфорию.
Чтение захватывало, сюжет тоже.
Дома у нас была довольно обширная библиотека и, испытывая огромный интерес к чтению, читала я всё подряд.
К восьмому классу, моя юная романтическая натура, уже жила в ожидании своего принца. А тут - письмо Татьяны!
Наверное, я слишком вошла в образ героини, потому читала вслух и с трагическим "выраженьем на лице", не замечая, прыскающих от смеха, домочадцев.
Проснувшись утром, я снова была "в образе". Еле дождалась, когда начнётся урок литературы.
На переменах я ходила по коридорам школы и шептала себе под нос строки из письма :
       - ..."зачем Вы посетили нас
       в глуши забытого селенья,
       я б никогда не знала Вас,
       не знала б горького мученья"...
Так как на переменах зубрили и списывали многие, то вряд ли, я привлекала внимание, хотя сейчас, я думаю, не исключено, что кто-то получил удовольствие, наблюдая за тем, как я вышагивала по коридору и бубнила что-то сама с собой...
И вот, наконец-то, урок литературы. Я была уверена, что меня вызовут отвечать, но проходили минуты, а "к доске" вызывали других учеников, которые читали кое как и постоянно сбивались. А я, будучи уверена, что прочту без запинки, изнывала за партой и, время от времени, смотрела умоляющим взглядом на учительницу.
Наконец-то, к концу урока, вызвали отвечать и меня... С каким же упоением я читала!
В какой-то момент я немного отвлеклась каким-то звуком. Этот звук - то ли вздох, то ли стон, издал мой одноклассник, мальчишка, который сидел как раз напротив меня и, я увидела его, почему-то сползающим под парту.
Оказалось, что пока читала "письмо Татьяны", я не сводила с него глаз! После слов:
       - "то воля неба - я твоя!" - наша учительница остановила меня и, поставив в дневнике жирную пятёрку, отправила на место.
И тут прозвенел спасительный звонок. Всё ещё находясь в каком-то чуднОм состоянии, я вместе со всеми вышла из класса на перемену.
В коридоре, ко мне подошёл мой одноклассник и сердито спросил:
       - Ты чойта на меня уставилась, когда читала?! ты чо? дура?!...
       - Не знаю, задумалась, наверное - отвечала я растерянно...
       - Задумалась?! - возмутился он, разглядывая меня, как больную...
Долгое время потом я ловила на себе его подозрительные взгляды. Уж очень хорошо я в образ вошла!

СОРВАННЫЙ УРОК
Это случилось в конце учебного года. Уроки в восьмом классе в тот день уже заканчивались, и предпоследним уроком была физика.
Учителем был мужчина средних лет, высокий, худощавый со спокойным лицом. Он никогда не повышал голоса на учеников, слыл человеком замкнутым и скромным. Когда, после звонка на урок, учитель физики зашёл в класс, большинство учеников ещё находилось на улице.
Зная, что эксцессов со стороны учителя не будет, ещё в течении нескольких минут они заходили в класс, поочерёдно хлопая дверью и крышками парт. Возбуждённо переговариваясь и шумно рассаживаясь по местам, ученики никак не могли настроиться на урок.
За всё это время учитель не проронил ни слова. Молча стоял возле доски бледный, расстроенный держался рукой за сердце.

Так как окна были распахнуты, то картина за окном, естественно, отвлекала внимание учеников. А там было на что посмотреть. Окна выходили на спортивную площадку, где шёл урок физкультуры. Сидящие в духоте класса белой завистью завидовали тем ребятам, которые в футболках и трениках резвились на свежем воздухе.

Учитель сделал попытку начать наконец урок, но в этот момент в окно залетел воробей. Это было уже целым приключением. Ученики стали гоняться за воробьём, а тот, ошалев от такого бурного приёма, заметался по классу, всё никак не мог найти выход из этой шумной ловушки, в которой оказался по своей опрометчивости. Когда, с шумом и криками, воробей был изгнан из класса, ученики, наконец-то, обратили внимание на учителя.

Он тихо сидел за столом, откинувшись на спинку стула. Что-то пугающее было в этой расслабленной позе. Бледное лицо, с остановившимися грустными глазами заставило всех притихнуть.
Несколько секунд весь класс молча смотрел на учителя, пока одна из девочек не закричала:
    - Он умер! Мамочка! Он умер...

ШЕЛКОВИЦА
Возле нашего дома, который построил отец, росла огромная шелковица.
Её ветки были щедро усыпаны белыми медовыми ягодами, которыми с удовольствием лакомились дети, взрослые и птицы, вившие гнёзда на ветках шелковицы или жившие в скворечниках, сделанных руками отца и двух моих старших братьев. Жарким летом она огромной своей кроной давала тень, закрывала окна и, в доме было прохладно. Под шелковицей была уютная лавочка, на ней вечерами собиралась молодёжь и, мальчишки пели под гитару песни.
Однажды, мне было в то время лет восемь, к нам приехала женщина, уже довольно преклонных лет, одета она была во всё чёрное, в шляпке с вуалькой, надвинутой на глаза. Рассказала, что она жила здесь ещё в старом доме. Во время революции её семья эмигрировала во Францию, где она проживает и до сих пор. Так как, все эти годы её не оставляла ностальгия о России, она приехала сюда в последний раз, чтобы увидеть свой дом и шелковицу, которую до сих пор хранит память её детства и юности. Огорчилась, что дома уже нет и, долго стояла прислонившись щекой к шелковице, обняв руками её шершавый ствол. Войти в дом отказалась. Поблагодарив маму за оказанную любезность, тихонечко ушла, вытирая платочком навернувшиеся слёзы...
Когда папа умер, мама продала дом и уехала жить на Брянщину. Новые хозяева спилили шелковицу, разобрали изгородь палисадника и убрали лавочку...
До сих пор, приезжая к сестре, не могу равнодушно ходить мимо дома, в котором прошло моё детство и юность...

СТРАШНАЯ МЕСТЬ
Наверное, такие смешные воспоминания из юности есть у каждого.
В то время я заканчивала школу. Вечерами мы, девчонки и мальчишки, собирались у кого-нибудь на лавочке и, почти до утра кто-то из мальчишек играл на гитаре, пел песни. Нередко гитара шла по кругу и вся компания подпевала что-то из нехитрого романтического репертуара.
      - ...сгорая плачут свечи, свечи...
Конечно, когда южная майская ночь наполнена соловьиными трелями и дурманящим запахом цветущей сирени и акации, тут поневоле забудешь обо всём на свете. Потому и расходились мы нехотя, когда уже светлело предрассветное небо.
Но, как известно, взрослые люди подходят к таким романтическим изыскам куда более скептически и, нередко гнали они нас с лавочек, тем более, что вставать на работу им было ни свет ни заря, а тут такие концерты ночи напролёт. И случился однажды казус, о котором долгое время вспоминаю с улыбкой.
У наших соседей, живших напротив, было перед домом аж две лавочки, стоявших по обе стороны от железных ворот. Вся наша компания нередко собиралась возле этого соседского дома, благо места там было предостаточно и для гитаристов и для остальной романтически настроенной публики.
У соседа было две дочки, которые всегда с удовольствием принимали участие в наших посиделках. Этой радости не разделял только их отец и, почти каждый вечер, внимая ворчанию своей супруги, он выходил к нам и требовал разойтись по-хорошему.
С ним никто спорить и не собирался, сразу переходили через дорогу и садились на лавочку под нашим домом и, концерт продолжался. Мои родители не были против наших встреч и, я радовалась, что наша лавочка редко пустовала.
Засидевшись однажды на соседской лавочке, наша компания расшумелась так, что даже выход к нам хозяина дома был попросту проигнорирован. Пообещав ему тотчас же уйти, мы остались сидеть на месте. Разъярённый сосед, недолго думая, вышел с ведром холодной воды и, неожиданно выплеснул её на сидевших на лавочке. Молодёжь с визгами и криками от неожиданного действия, вынуждена была покинуть территорию.
Двое ребят из нашей компании были очень возмущены таким выпадом соседа, тем более, что дома «влетело» от матерей за то, что пришли в мокрой одежде и, решили они отомстить соседу страшной местью.
Их изобретательности можно было бы позавидовать. Они купили в аптеке множество пузырьков с настойкой валерьянки и следующей ночью щедро облили ею соседские железные ворота перед домом.
То, что произошло дальше, было похоже на истерию районного масштаба. Возле ворот собралось невиданное количество котов и кошек со всей округи. Коты облизывали ворота, лезли на них, как на амбразуру, дрались и орали до самого утра благим матом. Мальчишки сидели напротив дома в зарослях сирени и хохотали до слёз, глядя на растерянного и взбешённого этой оргией соседа. Все его попытки разогнать перепившуюся кошачью свору успехом не увенчались и, ещё несколько дней, пока он не сообразил вымыть ворота водой со шланга, коты упорно находились на площадке перед домом.
Излишне говорить о том, что после этого случая, путь к соседским лавочкам нам был заказан, правда никто туда больше и не стремился.

САМОГОНЩИКИ
Давно это было, я на тот момент только школу закончила.
Как-то ещё по весне пришёл к нам сосед, добрый такой дядя Вася и, рассказал, что теперь у него есть супер-самогонный аппарат.
Долго расхваливал своё приобретение и говорил, что экономия получается просто фантастическая, да и своя самогонка куда лучше покупной водки.
Этой "экономией" он, пожалуй, и зацепил за живое маму. Она стала с любопытством расспрашивать: как да что...
Сосед рассказывал охотно и, чисто по-житейски, делился самым сокровенным - рецептами этой своей самогонки.
Глядя на такой неподдельный мамин интерес, он проявил неожиданную щедрость: угостил "первачком" и предложил напрокат свой самогонный аппарат.
Мама, всё ещё сомневаясь, смотрела на папу - брать не брать? гнать не гнать?
Папа занял позицию пассивную, к рюмке он почти не прикладывался, за исключением по поводу праздников и приезда гостей, но возражать не стал.
Сосед, будучи в состоянии эйфории от выпитого первака, наверное, притащил не только свой самогонный аппарат в холщовом мешке, но ещё алюминиевую молочную флягу для браги, литров эдак на сорок и пачку дрожжей в придачу.
     - Потом сочтёмся, - икая, сказал дядя Вася, - натурой... продуктом, короче!
Самогонка у мамы получилась отменная. Строго следуя рецептам дяди Васи, мама сделала многократную "очистку продукта".
Для этого она использовала всевозможные фильтры и отдушки, в конце этого действа следовал химический процесс пропускания через марганец и, для цвету, видимо, добавлялся растворимый кофе.
Мама настолько увлеклась этой химией, что в итоге получила несколько литров напитка, который составил бы, наверное, конкуренцию хорошему коньяку.
Дядя Вася, продегустировав рюмочку маминого первака, пришёл в совершенный восторг от качества и крепости самогонки.
Получив бутылку в подарок, он благосклонно разрешил ещё попользоваться аппаратом, похваставшись, что у него тоже стоит дома фляга с брагой.
Застолье было тёплым. Папа, разомлев от жары и дегустации под малосольный огурчик, улыбаясь, молча слушал, как мама увлечённо рассказывала о своих химических опытах соседу.
На другой день всё тот же добрый дядя Вася принёс ещё "палку" дрожжей и, мама опять поставила бражку.
Уж не вспомнить теперь, сколько шёл процесс брожения, помню только, что через несколько дней мама собиралась опять брать напрокат самогонный аппарат, когда случилось непредвиденное. Иначе, как форс мажор это даже и не назовёшь.
Неожиданно прибежал сосед. Он был чрезвычайно взволнован и отчаянно жестикулировал.
     - Нина, по нашей улице милиция ездит, ищут самогонщиков! СРОЧНО ВЫЛИВАЙ БРАГУ!
Мама изменилась в лице:
     - Как милиция?! Куда выливать?!
     - Куда-куда?! - возмутился сосед, - в туалет, вот куда! Я туда же только что свою вылил!
Будучи в состоянии шока, мама не стала спорить. Схватившись за ручки фляги, вдвоём дотащили они её до нашего "домика в деревне" и вылили брагу.
Наскоро ополоснув бидон холодной водой, мама расстроенно присела на табуретку, держась рукой за сердце.
Ей было жаль денег потраченных на сахар и дрожжи, хотя платить штраф тоже не хотелось.
Тревога оказалась ложной и, милиция в тот день так и не приехала, но последствия оказались куда более плачевными, нежели можно было предположить.
На улице вовсю буйствовало лето, была середина июня, а на другой день после этого форс мажора, возле нашего туалета наступила осень.
Горячая брага, стоявшая на солнцепёке, была уже достаточно крепкой и, процесс брожения в туалете дал неожиданную реакцию. Абрикос и черешня, росшие рядом с туалетом стояли с листьями ярко жёлтого цвета, которые медленно опадали...
В туалет зайти было просто невозможно, а ежели кому-то было крайне необходимо всё же зайти, выходил оттуда в состоянии лёгкого опьянения.
Дело осложнялось ещё и тем, что после посещения туалета, приходилось сразу же менять одежду и принимать душ, так как мгновенно пропитывал стойкий запах "абрэ" и, не было от него никакого спасу и, нестерпимо жаркое лето только усиливало эффекты...
Через несколько дней все домочадцы поняли, что остались без удобств. Папа ужасно ругался, ведь в итоге ему пришлось не запланировано строить новый туалет, да и оба дерева уже через пару недель превратились в безжизненный сухостой и, их пришлось просто спилить.
У нашего соседа, видимо, были те же проблемы, потому как "глаз не казал" к нам долгое время.
А лето было безнадёжно испорчено на весь сезон, ибо в радиусе нескольких метров от нашего и соседнего дома пахло, отнюдь, не ромашками...

УЧИТЕЛЯ
Помню, в нашей школе был учитель пения, в которого влюблены были все поголовно. Это был необыкновенный человек - талантливый, умный, красивый. Он организовал в нашей школе детский хор и класс баянистов, сам же великолепно играл на аккордеоне. Мы часто ездили на всевозможные музыкальные конкурсы и всегда занимали первые места.
Когда школьный хор, готовясь к выступлениям, распевался в спортивном зале, эхо далеко разносило звуки звонких детских голосов. И тогда в спортзал тихонько заходил директор школы и, выхаживая за нашими спинами, задумчиво и счастливо улыбался. Все знали, что наш директор был участником Великой отечественной войны. Человеком он был немногословным и очень добрым. Даже когда в его кабинет приводили, чуть ли не за ухо, самых отпетых школьных хулиганов, он долго и терпеливо беседовал с ними один на один. После таких бесед нерадивые ученики заметно менялись в лучшую сторону.

ОТЧИЙ ДОМ
Сегодня я одна дома. За окном духота и жара неимоверная. Середина лета.
В доме все стёкла залеплены, пожелтевшими от солнца газетами, наглухо закрыты занавески и, потому, в доме полумрак и прохлада.
На полу лежит высохшая духмяная трава чабреца и мяты, оставшаяся после Троицы.
Этот лёгкий, ни с чем несравнимый запах, заполняет всё пространство комнат.
В доме тихо настолько, что слышно как в какой-то из комнат жужжит, залетевшая с улицы, одуревшая от жары, муха, но скоро успокаивается и она.
Слоняюсь по комнатам. Здесь мне знаком каждый уголочек, каждый откос.
Дом построил отец, когда я была ещё совсем маленькой и, этот дом даёт мне чувство защищённости и покоя.
Здесь много места для всех нас - четверых детей и папы, и мамы.
К нам часто приезжают гости, многочисленные родственники и, тогда в доме становится шумно и весело.
А сейчас - в доме тихо. И я ощущаю его дыхание...

Выхожу из дома и, сразу же, окунаюсь в раскалённую волну воздуха.
Во дворе стоит собачья будка, в ней живёт наш добрейший пёс - дворняга Трезор.
Сейчас он спрятался от жары подальше и, только слышно, как он часто дышит, высунув язык.
Подхожу к колодцу и опускаю на цепи цинковое ведро. Пока крутится вОрот, смотрю в далёкую глубину.
Едва слышен всплеск воды и это значит, что ведро уже внизу.
Долго кручу ручку ворота и, наконец, достаю ведро с плещущейся холодной водой, ставлю ведро на сруб колодца и, жадно пью прямо из ведра,
немного наклонив его в свою сторону. Неловкое движение и, вода расплёскивается на меня, обжигает своей прохладой.
От неожиданности вскрикиваю, смеюсь - вот разява! Переливаю воду, в стоящую рядом кастрюльку, несу воду Трезору.
Он, радостно гремя цепью, вылезает из будки и, уже ждёт меня, приветливо размахивая хвостом.
Ставлю кастрюльку возле будки. Трезор, благодарно глянув в мою сторону, сразу же начинает лакать воду.

Неожиданно темнеет. Поднимаю голову и вижу тёмную тучу, которая, вдруг, заслонила солнце. Неужели наконец - то будет дождь?!
Налетает ветер и, в раскалённом, плавающем воздухе начинается движение.
Ещё немного и, вот уже всё небо заполнено тяжёлыми, тёмно-синими тучами.
Неожиданно, в полнеба, сверкает молния и, небо растрескивается пополам от грома.
Дождь начинается сразу же. Трезор прячется в будку, а я, с визгом бегу в дом, в миг промокшая до нитки.
Вытираюсь полотенцем, радуюсь, как все дети, дождю, как приключению.
Потом стою возле окна, сдвинув занавески и газеты, смотрю на улицу - дождь льёт, как из ведра.
Он стекает ровными рядами струй с крыши, крытой волнистым серым шифером, бежит ручьями по двору, барабанит каплями по стеклу.

Постепенно гроза утихает, дождь иссякает настолько, что через рваные облака уже проглядывает солнышко, но слепой дождик ещё идёт некоторое время, пока последние его капли не растворяются в лужах. На улице появляется чумазый пацанёнок, с закатанными по колено штанами и босиком, пускает кораблик. Глядя на ликующего, измазанного пацана, шлёпающего по лужам, не выдерживаю, бегу на улицу. В теплых, мутных лужах отражается солнце. После дождя, на улицу высыпала детвора, щебечут птички и, воздух промытый дождём, ещё душист и влажен.
Всё мое существо переполняет радость, я прикрываю глаза от слепящего солнечного света и, вдруг, что - то меняется, чувство радости уходит, остаётся щемящее чувство тоски и страха. Я пытаюсь задержать в себе то ощущение радости, но оно ускользает, как ртуть и остаётся страх.

Что это?.. опять дождь?.. нет - слёзы... Открываю глаза... Вот ОН - мой дом, но он, вдруг, стал чужим...
И в нём давно уже живут чужие люди!... И нет уже отца, и нет мамы... И тот дождь прошёл так давно и, на мне туфли на каблуках и в руках зонт...
Я стою напротив дома и не решаюсь подойти ближе.
Мне так хочется войти во двор, или хотя бы присесть на лавочку возле дома, но нет сил даже сдвинуться с места.
Меня вдруг охватывает страх, что я могу утерять последнее, что у меня осталось - ВОСПОМИНАНИЯ об отчем доме и всё, что с ним связано.
Я снова закрываю глаза и, по-детски, надеюсь, что произойдёт чудо и я вновь вернусь в то лето.
Но чудо так и не происходит. И я ухожу прочь, не оглядываясь...

*************************************
МОИ УЧИТЕЛЯ
Первая моя эйфория случилась в первом классе, когда домашним заданием было выучить стихотворение "Вот моя деревня". В свои семь лет я ещё не знала слово "поэзия" и "рифма", поэтому диковинное сочетание слов было для меня неким волшебством. Тогда я не просто выучила это стихотворение, оно как-то вошло в мою жизнь да так и осталось. До сих пор эти строчки со мной, как понимание какого-то, только мне понятного, волшебства... Конечно же, в дальнейшем, моими самыми любимыми предметами стали литература и русский язык. Особенно мне нравилось импровизировать в сочинениях на вольную тему.

     Рисование и пение, так же, были моими любимыми предметами. В последствии, оформление школьной стенгазеты доставляло мне огромнейшее удовольствие, в то время, как другие ученики старались избегать такой нагрузки. Пение в школьном хоре было частью меня. Время от времени у нас в школе случались самодеятельные концерты, в которых я всегда принимала участие. Уже тогда я "солировала", то бишь пробовала сама исполнять песни. Мне подыгрывал на аккордеоне наш учитель пения, которому было приятно открывать мои "таланты". Впрочем, я частенько конфузилась перед публикой и, редко исполняла песню до конца. Учитель терпеливо поддерживал мои начинания и, когда я расстраивалась от очередной неудачи, только улыбался и говорил, что у меня всё непременно получится в следующий раз.

     Как ни странно, я любила геометрию, мне нравилось делать чертежи и писать шрифтом. Настолько нравилось, что мне не хватало объёма школьной программы и, я целый год делала чертежи за двоечника одноклассника. Наверное, в благодарность за это, он подарил мне на день рождения огромный букет тюльпанов, которые сорвал на клумбе у соседей. Получить такой букет в седьмом классе, на глазах у всех одноклассников, было равноценно объяснению в любви. Но мы оба понимали, что этот его жест был просто благодарностью за помощь. Хотя... возможно, я просто не понимала тогда многих вещей или не могла объяснить.
Мысли о сложности и смысле жизни посещали меня ещё в детстве, и мне очень не хватало родительской любви и внимания. Наверное, лишь благодаря своему жизнелюбию, целеустремлённости и творчеству я преодолела некий негативный барьер восприятия действительности. Сейчас я вправе сказать, что многого в жизни достигла лишь благодаря своему упорству и трудолюбию. Когда находишь себя в этой жизни - это есть величайшее счастье и достижение.

Очень важно, чтобы рядом оказался человек, который скажет нужные слова. В моей жизни были такие люди. Они были чужими, но сыграли в моей жизни очень важную роль.
Один из них сказал мне, что я при любых обстоятельствах должна оставаться самой собой и никогда не предавать себя.
Второй человек, в трудную минуту моей жизни, сказал о том, что всегда нужно смотреть в глаза своему собеседнику.
И наконец третий из них сказал о том, что из нашей жизни всегда уходят те, кто должны уйти и остаются те, кто должны остаться...