Верочка

Уже близилось обеденное время, когда Йозеф Иванович с пятилетней внучкой Верочкой вошел под пахучие хвойные своды парка. Верочка скакала на одной ножке, крепко сжимая в руке маленькую красную сумочку. В сумочке был носовой платок, флакончик из под духов и куколка. Парк был полон гуляющими, легкий бриз ласкал беспечные лица. С детской площадки доносился смех и радостные вскрики. По дорожкам под ручку с матросами проплывали нарядные девицы в бескозырках своих спутников. С моря тянуло обещанием далеких странствий..
У Верочки захватило дух. Она побежала по тропинке, заливисто засмеялась, спряталась от деды за сосной. Притаилась. Ждала, когда же деда её хватится. А он все разговаривал со смешным толстеньким дядечкой. Вдруг что-то прекрасное, яркое мелькнуло перед глазами девочки. Огромная бабочка порхнула над ее плечом,хотела опуститься, но передумала и скрылась за кустами. «Я – цветок» - подумала Верочка – « Я – бегающий цветок!». И Верочка побежала к кустам. Она вошла в таинственный сумрачный дом куста и замерла, потрясенная. Это был другой мир. Он замкнул ее в своей темной прохладе. Верочка ощутила одиночество. Ей больше не хотелось прятаться. Она выбежала на солнце, лихорадочно пытаясь сориентироваться в мире, который покинула, как ей казалось, пару мгновений назад. Дорожка.., цветы... Не то!..
« Деда!» - внезапная паника вырвалась в крике. Она услышала себя как бы со стороны, и ей стало страшно. Потому что деды нигде, нигде было. Верочка заплакала в голос, заметалась по дорожкам, ища знакомый силуэт. Ее пытались остановить незнакомые ей люди, спрашивали что-то... И они, и все вокруг было чуждым. Вера замерла, давясь слезами. Она познала вдруг и сразу чувство своей потерянности, дикое, невероятное ощущение нереальности происходящего. Окружающий мир был условен, ведь пропал куда-то деда, что было невозможно! Все стало ненастоящим как сон. И она, маленькая девочка в лаковых босоножках, тоже, наверное, была ненастоящая... Она была очень маленькая, она не умела еще принимать решения, паника владела ею, но внутри нее все же была какая-то сила. И, не переставая плакать, Вера отчаянно двинулась к выходу из парка. Она шла к дому. Она не думала, как это будет хорошо, когда она придет домой. Она не была уже уверена, что дом этот есть на самом деле. Она не была больше Верочкой. Она была никто.
Но она осторожно переходила дороги, где надо заворачивала за угол, ориентируясь по знакомым домам, деревьям и заборам. И она пришла домой.
Наверно, ее ругали. Наверно, хвалили и целовали. Деда, наверно, пил валокордин. Но это не осталось у нее в памяти. Осталось чувство, что ее слишком мало для этого мира.
И, на следующий день, гуляя в саду возле дома, Вера недоверчиво смотрела на знакомые флоксы, может, они тоже вдруг станут чужими? И все изменится, и она вновь останется одна против равнодушной стены того, что перед глазами, станет невзаправдашней в этом чём-то. И ее не будет больше.
Увядающие цветки падали на мягкую почву, блестящие жучки ползали между ними. И Вера, пройдя сквозь невидимую преграду действительности, сумела раствориться, одновременно став корнями цветов, их теплым дымным ароматом, что уже на излете. Она поняла их. Она стала тихим восторгом сущего. Это нельзя было сформулировать в мысль, да и не нужно это было. Вера не думала никакие мысли. Она просто ЗНАЛА.
«Верочка! Обедать!» - донеслось из открытого окошка.
Вера не оглянулась.
«Верочка! Я тебя зову» - бабушка начала сердиться.
«Верочки больше нет» - откликнулась, наконец, девочка, – « Она потерялась в парке»