Морская корова

В длинной комнате гудели студентки. «Досок, досочка, досуг, дремота, духовник, еретик», - учили орфоэпический минимум. Я сидела боком, в пальто, со стаканом чая. Снег - и правда «досуг», «дремота», еретический снег, и к концу пары они перестали поднимать на меня глаза. Вот и отлично, пора уйти – я не всё время помнила, что девочки ждут за киоском, но клубок-то в кармане был тёплый, когда он шевелился – вспоминала. Ждут за киоском на остановке, курят, мёрзнут и курят. Вот и отлично, скользнула до остановки – ни одна жужелица в аудитории не хватилась меня.
Их было штук десять, от накрашенных губ – пар, дым, стыд, но всего-ничего, понемногу. – Здравствуйте, Екатерина Геннадьевна, мы давно ждём. (Первокурсницы.) Вы нам скажете?
Скажу. И самой противно – я всегда говорю одно и то же.
- Ты скоро родишь ребёнка. И ты, и ты, ты тоже. Вы все скоро родите по ребёнку. А потом твоя жизнь прекратится. Ты тоже. И ты, и ты. Твоя жизнь прекратится.
Им не страшно. – Ну Екатерина Геннадьевна, а можно сейчас не рожать ребёнка? Можно не сейчас? – волнуются и торгуются. – давайте, а? Вы же всё можете.
Отсрочка. Нитки не зря оживали в кармане.
- Протяните руки. – Я завязываю им нитки. А Ира Малгатаева всегда ходит в чёрном. – Нет, Ира, Вам не могу. Я даю отсрочку на два года. А если Вам сейчас перевяжу, может быть навсегда. Ваша жизнь никогда не иссякнет, но Вы не захотите меня за это благодарить.
Малгатаева бормочет сквозь зубы: - Всем сделали, а мне что? Я такая же…
Хватит. Знаете, девочки, у меня сейчас зачёт. Вы простите – побегу.

В аудитории всё стало по-другому. Половина студенток сбежала, остальные жмутся по стенкам. Им страшно дойти до двери и броситься в коридор.
– Что тут?
– Вот. Вы знаете, чьё это?
– Моё (не моё, не моё, зачем это?)
Кусок мела, с одной стороны обёрнут, чтобы не пачкать пальцы. Кусок мела, клочок бумаги.
- Вы этого боитесь? Вот этого? Что тут у вас – бегемот? Морская корова?
- Это знак. Не надо! Пожалуйста, не надо.
Я рисую его на доске, зверь, длинные грушевидные лапы, на лице улыбка. Это даром не пройдёт. И что теперь – я замыкаю контур. Они молчат.
- Ну вот. Чего боялись?
Кусок потолка падает как пластилин. И двери нет, пол треснул и распался. Подземными путями сюда идёт зияние воды.
Я видела, как кричали девочки в чёрном замкнутом шаре, как они хотели удержаться, как шевелилась в ясной водной толще оживающая парта. Мне размозжило ноги, и я не могла двинуться, только смотрела, как преломляются в воде – мои ноги – вытягиваясь в длинные – грушевидные – лапы. Кто тут у нас – бегемот? Морская корова? Нет, это тот, кто убьёт всех этих отчаянных, напуганных девчонок, он догонит каждую, он будет улыбаться. Он поднимается по мне вслед за водой, до груди – нет груди, до шеи – нет шеи, до подбородка. Вода закрыла губы и поцеловала в нос. У меня нет рук, у меня под водой ничего моего нет. Вода закрывает нос, я дышу водой – его дыхание, не я дышу.

На половине глаз вода остановилась, оставив мне половину зрения. Я видела их над водой – глупые мои, бедные. Зверь, который будет вместо меня, видел из-под воды – некуда им бежать. Теми же со мной глазами.

Мне не вздохнуть о них, с ними не говорить. Нижняя половина глаз уже не моя.
И кто расскажет, чему я их сейчас научу.