Путешествие начинается

Волшебным образом действие переносится в собор Парижской Богоматери, где Кристина молится, а рассказчица – нет. Их разговор по этому поводу.

Сказав «не бойся, подойди»,
180 Кристина ладанку с груди
Мне близко поднесла к лицу
И сдунула в глаза пыльцу...
Моргнула я – и мы стоим
Перед собором. Исполин
185 На острове Ситэ присел,
Свел башни согнутых колен,
Как бы колпак, напялил шпиль
И аркбутаны нацепил
На плечи, словно рваный плащ, –
190 У старика такая блажь
Сидеть у берега реки
Сырым столетьям вопреки.
Мы ближе подошли к нему.
В архитектурную кайму
195 Вплетались ярусы скульптур.
Но памятнее всех фигур,
Подобных ласточкам в скале,
Мне ангел об одном крыле:
Смеялся он, но отчего? –
200 Забыл, наверно, про крыло...
Мы через западный портал
Вошли, и перед нами встал
Мерцающий свечами неф,
И эхо, в сводах замерев,
205 Лишь оттенило тишину.
Кристина, платьем шелестнув,
Стремительно перенеслась
В алтарную собора часть,
Не тронув гулких плит ничуть.
210 А я, чтоб эхо не спугнуть
В воздушно-каменный покой,
По галерее боковой
За ней тихонько поплелась
И про Гюго мечтала всласть,
215 И про готический роман...
Вдруг сцена: госпожа Пизан
В средневековости молитв;
Колени, руки надломив,
Качает стан вперед-назад,
220 Закрыла накрепко глаза,
А губы в шепоте немом,
Полугорячечном, слепом,
Напоминают поцелуй,
Как если б с ней лицом к лицу
225 Стоял невидимый супруг,
Не отнимая губ от губ...
Я отвернулась, отошла.
Зевнула в горле тошнота,
Заполз за ворот и обмяк
230 Вдоль позвоночника сквозняк,
Под кожей тонко засаднил
Чужой религиозный пыл...
Вздохнула ближняя свеча,
И донеслось из-за плеча:
235 «Что, помолилась ты, дитя?» –
«Да... нет... я не молюсь... хотя
Бывает, в церкви захожу...»
Я взгляд в сомненьи отвожу,
Но голос полон теплоты:
240 «Язычница, наверно, ты?
Так не смущайся, я пойму,
Ведь сколько жило в старину
Героев, принцев, мудрецов,
Примерных жен, детей, отцов
245 Без служб воскресных и поста.
Их жизнь и так была чиста...»
Я покачала головой.
«Откуда ж ты? Постой-постой! –
Из греков? Кельтов? Басурман?»
250 «Страна, откуда я, мадам,
Звалась при Вашей жизни – Русь.
А почему я не молюсь –
Так воспитали: бога нет,
Земля – одна из тьмы планет,
255 А Солнце – лишь одна из звезд
(От их числа сам мрак белёс),
Гагарин, Дарвин и Биг-бэнг –
Но что Вам этот дикий слэнг! –
Сказать короче – атеизм».
260 Она: «Какой чудной софизм!
Ведь если разделять твой взгляд,
То кто же создал рай и ад?
А если нет и их, изволь,
То где награда, где юдоль
265 Для праведных и грешных душ? –
Чуть равновесие нарушь,
И мир в бессмысленный хаос
Вернется. Рассуди всерьез,
Что если уж на то пошло,
270 Я – доказательство само,
Я – мира горнего жилец,
Я – вечна... Или, наконец,
Не признаешь ты и меня,
Души из света и огня?
275 Что если я вопрос задам?»
«Вы снисходительны, мадам,
И я Вам искренне скажу:
Возможно, я с ума схожу,
Но вероятней, Вы мой сон.
280 Почти как явь, он невесом,
Но я надеюсь, что проснусь...»
Кристина – в смех, и я смеюсь.
«А может, все наоборот:
Игрушка ты, а я игрок,
285 И чтоб мне не скучать в пути,
Пришлось тебя изобрести?
Ты что-то хочешь возразить?»
«Зачем же? Очень может быть!»