Студенецкие пруды

Скажи, звёздный странник, Итакой рождённый Улисс,
что гонит потомков твоих в каждодневный круиз
по миру, по свету, по гатям родимой земли?...

В тенистых аллеях, в бездонные дни благоденствий
с мадонной моею, чреватой прелестным младенцем,
одежды овеем, сандалий тесьму припылим…
Слиянье голландских традиций и русских трудов –
окружья мостов над каналами старых прудов,
где пресненский парк, амальгамой седой полонён,
дрожит миражом в отраженьях фарфорово-хрупких,
и светятся скупо его озарённые купы…
А с тихого ль неба, с вечерних ли меркнущих крон
ссыпается варварский грай молодых воронят,
на врановом вече вещающих скорый закат.
Но солнце ещё не погасло в осоках полян,
и, пуха пухлей, золотистые лохмы соломы
мерцают сквозь травы в волокнах прохладной истомы,
и флоксовы шапки сочат сладко-сонный дурман.
Там, в звонах и гудах, в печали – о чём ли? о ком? –
прощальная ходка шмеля над дремотным вьюном.
Летун басовитый ажурные петли плетёт,
льёт сумерек росы в развёрстые зевы сосудов –
нефритово-розовых, палевых, трепетно-грудых,
прилежен и важен в плену неотложных забот.

Окликнешь ли Время – покатится медленный зов
по глади, по грусти, по неге старинных прудов,
и взгляд твой отметит проплешину мёртвых ветвей,
устало плывущие капли листов пожелтелых,
зацветшие воды, щербатых мостов обомшелость,
извивы расщелин и ржавую оспу камней.
Поведай, Улисс, отчего неизбывна тоска,
и льдисты свирели великой Косой? Но пока…

пушинка, малёк, водомерка, стрекозье крыло,
лампада кувшинки, крушины шумок наговорный –
неяркого летнего дня драгоценные зёрна,
и время неспешно, и вязы вздыхают светло.
И время не властно над алым скользящим лучом
и локоном светлым, и худеньким нежным плечом...
Ковчежец небесный в зерцале каналов плывёт –
в зелёном и розовом золоте ряски вечерней
И, словно над влагой багряною грек-виночерпий,
Склоняются ветви над флегмою гаснущих вод.