семеро

В этих сумерках на веранде уже ничего было не разобрать. Я стояла на коленях возле пружинной кровати, и она почему-то подумала, что я мою пол. - Нельзя, нельзя, разве ты не знаешь? Никто здесь не пьёт воды, не моется по ночам. Если разлить воду в сумерки, сразу поднимется туман. И тогда придут семеро.

- Они уже пришли, - сказала я. - Они здесь. Всё вокруг стало прозрачным, земля убегала, как вода в отлив, и страху было не на чем стоять. Смотри, вот она, смотри сквозь стекло земли, она так велика. Все её мысли за сто двадцать миллионов лет лежат у неё над головой огромной короной с шипами зелёного льда. Эта корона никогда не покинет её головы, и когда люди станут жить в этих горах, в остриях её мыслей, они назовут свою землю землёй королевы Гвин. А это Ловушка, невидимый мешок на стене, ты могла бы видеть его жёлтым и фиолетовым, он думает как человек, он может плакать. Вот мимо нас прошёл деревянный аист на составных ходулях, он не соприкасается даже с самим собой, он щёлкает клювом и скрипит. Вот и пятно - когда на него смотришь, всё исчезает, а оно будет кричать, пока ты исчезаешь, и все забудут твоё имя. Вот Кашмарек с серым лицом. Вот обезьяна, которая придёт и будет греть тебя в развалинах, когда ты будешь последним человеком, а всё зарастёт джунглями. Семеро здесь.

- Почему же они тебя не тронули?

- Я обещала о них написать, - сказала я и впервые увидела, что у меня в руках. Стоя на коленях у кровати, я писала о них на куске обоев, чтобы если не в памяти, то в неуклюжих рисунках и буквах вынести их за собой. Не знаю, злы они или несчастны, приходили или казались, но они попросили меня, и я им обещала.