На берегу пустоты

На берегу пустой реки.
Ведь так не говорят - на берегу пустоты?
На берегу сухого русла?
А есть реки, которых нет ни летом, ни зимой, они всё ещё есть там, откуда я родом.

Возле реки, в которой нет воды, стояла деревня.
Дома там были маленькие, крыши угрюмые, окна грязные, и я бы ни за что туда не вернулась, если бы не сироты.

Деревня была известна своей тюрьмой с прозрачной оградой. И сторожить не надо было. Выйти за неё не было никакой возможности, кроме одной. Сквозь ограду заключённый должен был увидеть человека, сказать:
- С тобой я буду всегда.
Тогда ограда исчезала, и он выходил к тому, кого выбрал, и тот становился его тюрьмой и его вселенной. Только к другому, к единственному другому можно было выйти в любой момент. Некоторые решались, но что страшнее? Один оставался в подпольной камере, другой уходил по пересохшему руслу за страшным нищим, за случайным дурачком, а тот волок за собой самодельную игрушечную лодку, детскую лопатку, и вот кроме него больше никогда никого не видеть, быть с ним до самой смерти, скажите мне, что страшней. Обычные люди к тюрьме не ходили, им и так страшно жить. Я никогда не спрашивала, где тюрьма, и всегда боялась выйти к ней случайно, а вот понадобилось, и нарочно.

Я вернулась в деревню из-за сирот. Было там несколько сирот, отданных
старухам работать на огородах. Мы так и не познакомились, но после того как я однажды
заехала к хозяйке по делу, я как окаменела и только думала, как ты думаешь,
когда не можешь очнуться, - что же это, где же это было, где я могла видеть этих белых девочек, как бы они выглядели, если б им помыть волосы, да почему они молчат, а какие
у них голоса, я будто даже вспоминала иногда голоса, но тогда забывались лица.
Девочки были совсем маленькие, в тот раз я их даже не сосчитала.
Поэтому я и вернулась. Я пришла совсем незадолго до реки. Не знаю, почему им не сообщили, но кажется, всем было бы легче, если б никогда больше не было этих низких безвылазных домов, этих пыльных огородов, безглазых старух, стеклянных сироток, волшебного ужаса тюрьмы. Они были совсем на краешке, их было слишком легко подтолкнуть. Вот и не сказали, что река возвращается.

Я зашла в один двор, в другой. Река скоро придёт, она будет огромная, вам нужно уехать, - говорила я одной, и другой, и третьей старухе, они молча стояли у заборов и не двигались, солнце било мне в глаза, старухи были темны и неподвижны.
Возле сарая мелькнула белая девочка, бледная бабочка, полупрозрачной болезненной белизны, с грязными тенями вокруг глаз. Я так и не вспомнила, как её могли звать, но её звали Ты, и достаточно, я схватила девочку на руки и побежала на берег под немоту старух и молчание ожидаемой реки.
- А как же узники? - подумал кто-то из нас.
Я оставила девочку на берегу. Там нищий бросил свою игрушечную лодку.

Тюрьму найти было легко, очень уж маленькая была деревня, её почти что не было. Я стучала в прозрачную стену и кричала: - Сюда идёт река, выходите все отсюда, выходите за мной, больше вас никто не выведет.
Может, они и вышли за мной, но вести их дальше я не могла. За поворотом возникла река, она была как гора, она была чудовище, все мы опоздали. Но моя девочка. Остальных пусть спасают старухи - я знала, они не спасут, но не могла на этом задержаться, всё это не сейчас. И пленники мои погибнут без меня, и нечего сделать, не о чем думать сейчас.

Когда я прибежала на берег, река уже была совсем близко. Мы сели в игрушечную лодку и стали ждать её.
Я обнимала девочку. Когда река несла меня сама, было хорошо, когда мне приходилось держать реку, удерживать её от нас, было тяжело. Река помыла нам волосы.