Божий одуванчик

По речному песку, как по дну, как по нервам обмана
чернозём раскидать и бороться за жизни плодов.
Сухожилья сушить за ненужностью драных карманов,
заключённость тропы объясняя на сотни ладов.
Посадив семена, как детей на беду обречённых,
возвращаться домой, постарев на охапку лучей.
Это - солнце и жизнь забирают задаток казённый,
забивая скамьи на приёме привратных врачей.

Отобедав одна огорченье подержишь за ухо.
Не подарочный дед, отчудив превращается в гниль.
Сколько жизни хранишь, обезвоженная ты старуха!
И на тапках цветы распустились сквозь мёртвую пыль!

Уж сосватана дочь и у сына - подруга и дети,
только первую бьют, а второго сломили извне.
Туфли и сапоги уходя заскрипят на паркете.
Не вернутся назад, не раскаются в личной вине.

- Неудалая мать! Это ты не развила в нас силу!
Нас не надо учить - похвали, а потом отпори.
Приласкай на груди и зачаток души изнасилуй,
будет легче и нам вместо слёз - замахнуть топоры.

Белоснежный платок волны кремня на темечке сломит.
Одичалость признает молчание уличных псов.
Изогнувшись спина твою зрелую голову клонит.
Из корзины торчят озорные носы огурцов.
Возвращаясь домой словно с дальнего жуткого боя
ты суха и крива, но вынослива не по летам.
Посмотрю тебе вслед: Как выносишь обиды изгоя?
Обернёшься: Сынок, посмотри, я хожу по цветам...